Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

11.50. Сеанс радиосвязи с окруженными в церкви Святого Николая — выясняется, что их около 50 человек, объединенных под командованием фельдфебеля. Вместе с ними все еще русские пленные. Получив это сообщение, Шлипер решает действовать все же более решительно, чем было предложено фон Клюге и Блюментриттом, — отменить запланированное на 11.45 повторение акции пропаганды (для этого предусмотрен перерыв при стрельбе) для намеченного на это время более важного дела — освобождения окруженных, осуществимое только местным нападением.

Решено, что это сделают батальоны Фрайтага и Эггелинга, проникнув в Цитадель с Западного и соответственно Южного островов. Офицеры штаба начинают связываться с Кюлвайном, оттуда приказ уходит в батальоны. Лео Лозерт: «В первой половине дня мы опять задерживались на западной стороне у парома, так как снова было объявлено о десятиминутной канонаде на цитадель. Я как раз купался (эти летние дни были страшно горячи, при таком обилии водоемов мы и оружие обслуживали в плавках), как вдруг был позван к командиру II батальона майору Фрайтагу[1054] (ему была придана наша 12-я рота станковых пулеметов), спросившему, хотел ли бы я освободить немецких пленных. Я сразу охотно согласился, так как я уже удивлялся тому, что пехотные роты до сих пор еще ничего не предприняли для их освобождения. Время (после огневого налета), по моему опыту, было также благоприятно. Была выделена штурмовая группа первой роты под руководством лейтенанта Хурма и мной предложенное отделение станковых пулеметов 12-й роты лейтенанта Шульца. После короткого обсуждения, в частности, об обеспечении этого предприятия людьми Хурма, который должен занять позицию справа от церкви, защищая отделение станковых пулеметов с их 2 пулеметами, на позиции слева от нее мы выдвинулись к цитадели. Задача наших пулеметчиков — побеждать гарнизоны русских казематов на расстоянии 400 м слева от церкви и соответственно подавлять и давать огневое прикрытие в случае необходимости штурмовой группе лейтенанта Хурма против ожидающейся угрозы из казематов справа от двора крепости»[1055].

11.30. В эту минуту из пушек и гаубиц бьет дульное пламя — вновь в сражение вмешивается немецкая артиллерия, нанося перед запланированной на 11.45 паузой особо мощный огневой налет. Начинается величайшая канонада. Но даже этот адский шум заглушается ревом гигантской мортиры — видно, как над крепостью поднимаются огромные столбы дыма. Кажется, что взлетают в воздух пороховые склады. Дрожит земля.

Пулеметчики ведут огонь с главного вала. Над Цитаделью, впереди, облака дыма и пыли. Кажется, уж нет там никого — но лучше не высовываться из воронки…

Репортеры «Signal» Гримм и Мюллер-Вальдек лежат, окопавшись на валу цитадели, примерно в 300 м от зоны обстрела, в непосредственной близости, наблюдая страшное действие артиллерии. Здесь же, на главном валу Северного, и съемочная группа «Deutsche Wochenschau», надеявшаяся снять запланированный на 24 июня штурм, и из-за его отмены, как и другие журналисты, оказавшаяся в трудном положении. Но съемка ведется — что может быть более зрелищным, чем разрыв снаряда 60-см мортиры?

…Но и опасным — один из военкоров «Signal» рассказывает: «Снова и снова мы прячемся в укрытие, надеясь уцелеть от осколков, свистящих вокруг, из-за большой зоны разлета осколков наших тяжелых калибров. На валу взрывы рвут землю в лоскуты»[1056].

11.45. Внезапно орудия замолкают. «После тридцатиминутного огневого налета приказано абсолютное перемирие. Теперь не должен звучать ни один выстрел, мы не можем стрелять даже в вооруженного врага, если он сам не стреляет по нам. Эти минуты внезапной тишины после адского концерта проходят в запыхавшемся напряжении»[1057]. В воздухе висят взрывные газы порохового дыма.

Ротный миномет участвует в бою. Есть ли смысл, если бессильна и тяжелая артиллерия? Судя по ящику с минами, стрельба только началась и пока лишь одна мина вылетела куда-то на Северный

С Западного, на Тереспольском мосту, показались несколько немецких солдат — вот они уже в воротах, а под их прикрытием все новые и новые группы роты Хурма и пулеметного отделения Шульца пересекают мост. Во дворе — тишина, оседает пыль взрывов, и уходят к небу дымы нескольких пожаров.

Лозерт ведет штурмовую группу к церкви по той же дороге, что и накануне. Осторожно, оставляя посты в наиболее угрожающих точках, группа Хурма короткими перебежками приближается к церкви Святого Николая.

12.00. Хурм и Лозерт[1058] у церкви, здесь и происходит то, что не могли добиться все эти два дня — встреча осажденных и освободителей. В мертвом для русских углу прицеливания церкви и столовой Лозерт, прикрывая огнем действия группы, позволил начать вывод деблокированных немецких солдат, вынос раненых. Около 50 человек III/I.R.135 и PiBtl.81 — вновь в списках живых. «Раненые, лежавшие как мертвые на сильном солнце июня, страдали от безумной жажды. Я был единственным, догадавшимся взять с собой полную походную флягу».

12.05. Сейчас, когда заработали динамики пропаганды, к немецким позициям на валах Северного вновь пошли пленные. «Вон там!» — лежащие на валах привстают. — «Вон там, смотрите!» Съемочная группа «Deutsche Wochenschau» готовится к работе — сюда, к валам, прибывают первые безоружные русские, бегущие с поднятыми руками. А вот уже — и большие группы. Не опасаясь стрельбы, на гребень вала из ячеек выходят и немцы. Ведется кино- и фотосъемка. Но многие зорко смотрят на оставляемые русскими позиции, зная, что можно ожидать всего.

Офицер наблюдает в бинокль за пожаром на Северном. Судя по черному жирному дыму, горит либо автомобиль, либо ГСМ

Первые пленные уже на валу. Их обыскивают на наличие оружия. Стоя на гребне вала рядом с немцами, некоторые из них громко кричат тем, кто еще сражается, призывая «Идите! Идите сюда!». Снова на вал беглым шагом поднимаются отдельные группы с поднятыми руками, некоторые из пленных — еще в кальсонах, на их лицах отпечаток ужаса последних 30 минут. Они тащат и своих раненых, о которых сразу же заботятся немецкие санитары[1059].