Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 2. 1651-1806 - Джонатан И. Израэль

На какое-то время соперничавшие партии-фракции поддерживали между собой хрупкий баланс сил. Одним из результатов этого было превращение их конфликта в идеологическую войну между интеллектуалами и публицистами с обеих сторон. Самой яростной вспышкой в этой борьбе была «война заде Витта», которая вспыхнула в 1757 г. В этой схватке участвовало несколько писателей, но, в первую очередь, лейденский публицист Элия Лузак с оранжистской стороны, и амстердамский историк Ян Вагенар (1709-73 гг.) со стороны партии Штатов. Оба они были ведущими интеллектуальными деятелями с национальной репутацией. Оба верили в прогресс, общечеловеческие ценности и терпимость. Оба оплакивали упадок Республики и были ключевыми представителями нидерландского Просвещения. Но в идеологической войне они находились по разные стороны баррикад, их ожесточенная полемическая схватка в печати об истинном характере и идеологическом значении Яна де Витта и того, что Лузак называл «лувестейнской фракцией», привлекла огромное общественное внимание.

Согласно Лузаку, принципы, отстаивавшиеся Яном де Виттом и его последователями XVIII в., в том числе Вагенаром, подрывали сами основы «нашего государства», ослабив не только Генералитет, но, что еще хуже, принцип суверенитета, источником которого был народ и который, по его убеждению, народ во время Восстания доверил Генералитету и провинциальным Штатам, а также попечению принца Вильгельма I. Для Лузака суверенитет и легитимность происходили от «народа». Именно простой народ, утверждал он, изменил режим в 1572,1618 и 1672 гг.: эти действия были легитимными, и вся легитимность в Республике происходит от народа. Он осуждал идею, что провинциальные Штаты, а также регенты и дворяне, находившиеся на их стороне, являлись носителями какого-либо вида абсолютного суверенитета, превосходившего волю народа. Вагенар возражал ему высмеиванием этой легитимности, которая, по утверждению оранжистов, происходила от народа, хотя и соглашался с тем, что в конечном счете суверенитет принадлежит народу. Народу нельзя позволять постоянно вмешиваться и менять форму суверенитета, так как его взгляды и лояльность неизбежно изменчивы и непостоянны. С точки зрения Вагенара, абсолютный суверенитет принадлежал провинциальным Штатам как представителям народа, — именно это утверждал в свое время Гроций.

Примечательно, что в течение периода с конца 1750-х по 1770-е гг. эти диаметрально противоположные взгляды на роль простого народа претерпели почти полную трансформацию. Оранжистские идеологи продолжали одобрительно относиться к революции 1747-48 гг. и народному вмешательству с целью реставрации Оранской династии, даже в самый разгар споров из-за народного участия в Патриотической революции 1780-х гг.Но Лузак, начиная с 1760-х гг., изменил свои воззрения, отказавшись от Локка и теорий народного суверенитета в пользу Монтескье и более консервативного представления об органах власти, которые привели к тому, что он стал одобрять революцию 1747-48 гг. в более сдержанных выражениях, чем раньше. Одновременно, особенно в 1770-х гг., Локк, радикализированный в трудах Ричарда Прайса и Джозефа Пристли, был «присвоен» будущими лидерами «патриотов», такими как Ян Дирк ван дер Капеллен и Питер Паулус. Даже сам термин «патриоты», отождествлявшийся с оранжистами в 1747-49 гг., изменил свое значение и был присвоен антиоранжистами. Когда оранжисты в 1781 г. основали постоянно выходившую газету для борьбы с «патриотической» прессой, они назвали ее, что характерно, «Старомодный нидерландский патриот» (Ouderwetse Nederlandsche Patriot).

Но несмотря на меняющееся отношение к Локку и идее народного суверенитета, идеологический конфликт вокруг героев и государственного устройства Республики прошлого непрерывно продолжал бушевать. Растущий интерес ведущих интеллектуалов к истории Республики и исследование ее документов способствовали уточнению и распространению знаний о происхождении Республики и ее ведущих деятелях и повышению градуса идеологической борьбы. Было доказано, что «Батавский миф» является сильным искажением исторической правды, что привело к более достоверному пониманию характера Восстания. Появился целый ряд крупных исторических трудов, виднейшее место среди которых занимала «Vaderlandsche historie» Яна Вагенара (1749-59 гг.), двадцатитомная история Республики, написанная с целью показать, как угнеталась и отстаивалась «свобода» в Нидерландах на протяжении столетий. Это не была история ни правителей, ни государства, а «свободного» народа, хотя Вагенар под «народом» понимал магистратов, купцов и лиц свободных профессий, и уж точно не «невежественные массы». Питер Паул ус в своем исследовании Утрехтской унии (4 тома; Утрехт, 1775-77 гг.) стремился не только объяснить унию как институт, но и осветить то, что он считал принципами Восстания, заключавшими в себе принцип народного суверенитета. Паулус объявил Гроция истинным поборником народного суверенитета и права на сопротивление деспотической власти, несмотря на его противоречия. Паулус также выражал удивление, что великий юрист Хубер одобрял провинциальные «reglementen», навязанные Вильгельмом III в 1674-75 гг.

С другой стороны, «просвещенный консерватизм» Лузака поддерживали ван Гуне и исследования Адриана Клёйта. Центральное утверждение Клёйта состояло в том, что средневековые графы Голландии обладали абсолютной властью, перешедшей после Восстания провинциальным Штатам, которые, в свою очередь, делегировали определенные полномочия штатгальтеру. Это не оставляло места, в его представлении, народному участию в политике или давлению снизу для ограничения полномочий штатгальтера, или расширения терпимости, или свободы прессы.

Ян де Витт и другие герои, из-за которых велись ожесточенные дискуссии в прошлом, — Олденбарневелт, Мориц и Вильгельм III, — оставались противоречивыми фигурами, хотя и имевшими фундаментальное значение для нидерландской политической и идеологической среды, на протяжении конца XVIII в. Во время Патриотической революции 1780-х гг. оранжистская пресса продолжала свои нападки на де Витта и «Истинную свободу», тогда как со стороны патриотов преклонение перед памятью Олденбарневелта и де Витта нисколько не ослабело. В 1780-х гг. английский владелец гончарной мастерской, Джозайя Веджвуд, наладил активный бизнес по продаже идеологической символики обеим сторонам: бюсты Олденбарневелта и де Витта он сбывал патриотам, а медальоны с портретами штатгальтера и его семьи — их противникам.

Тем временем 1750-е и 1760-е гг. стали свидетелями решающего изменения в отношениях между севером и югом Нидерландов, которые носили экономический, а также политический и стратегический характер, и которым суждено было иметь в будущем важные последствия. Ибо именно в середине XVIII в. во Фландрии, Брабанте и валлонских землях происходил непрерывный рост населения и (с 1730-х гг.) быстрое развитие промышленности, торговли и сельского хозяйства, которое привело к тому, что север начал постепенно терять свое прежнее подавляющее превосходство фактически во всех сферах. Правда, Соединенные Провинции по-прежнему превосходили юг в сфере морской торговли, в качестве военно-морской и колониальной державы, а также коммерческого центра. Но их промышленность была подорвана, их «высокостоимостная» торговля находилась в состоянии краха, их города пришли в упадок, а сельское хозяйство впало в застой, тогда как на юге наблюдался рост и набирающий темпы динамизм, особенно в сельском хозяйстве и сельской промышленности (см. стр. 413 выше). Эти противоположные тенденции и изменившаяся дипломатическая ситуация побуждали брюссельские власти и венских министров все более настойчиво пытаться обойти или ослабить различные коммерческие и тарифные ограничения, наложенные на Австрийские Нидерланды в соответствии с условиями англо-нидерландского договора 1715 г., хотя на данный момент они не призывали к пересмотру вопроса продолжающегося закрытия устья Шельды для морской торговли — предмет, который особенно беспокоил нидерландские Генеральные Штаты.