Принцип неверности - Марина Серова

— Приедут. Ты мне вот что лучше расскажи: откуда ты-то узнал про этот скандал? И почему кинулся мне помогать? Тебе что за интерес возиться с этим Хрыкиным?

— Ты забываешь, кем я работаю, — напыжился Котехов. — Я же тебе говорил, что я — далеко не самый худший журналист в нашем городе. А это звание накладывает на меня определенную ответственность!

Его вид и тон, которым это было сказано, разозлили меня.

— Знаешь, Котехов, — не скрывая раздражения, проговорила я, — правильно в народе говорят, что мент бывшим не бывает! Ты вот уже сколько лет не работаешь в ментуре, а замашки все те же. Ты мне еще расскажи про агентуру, которая у тебя постоянно на связи!

— Не злись, — примирительно сказал Олег и, как всегда в таких случаях, улыбнулся. — Но на этот раз действительно сработала агентура. Только не в том виде, в каком ты это понимаешь.

— А откуда ты знаешь, в каком виде я представляю агентуру? — продолжила я недовольным тоном.

— Просто мне позвонила одна знакомая и сказала, что в ресторане «Тарасовский извозчик» известный певец Хрыкин устроил скандал, — делая вид, что не замечает моего раздражения, начал рассказывать Котехов. — Я тут же позвонил дежурному администратору «Извозчика», и он подтвердил эту информацию. Заодно сказал, куда повезли Хрыкина.

— Не поняла, куда тебе позвонила знакомая. Домой?

— Почему же домой, в студию.

— Ты хочешь сказать, что в такое время был еще на работе? — спросила и тут же поняла, что сморозила глупость. Олег мог сутками не появляться дома.

Ответить на мой бестолковый вопрос он не успел. Привезли Хрыкина. В целях безопасности решено было не выпускать его из «собачника». Хрыкин пытался протестовать, используя преимущественно ненормативную лексику, но Михаил через дверь объяснил ему его дальнейшие перспективы, и певец предпочел замолчать. Почти вслед за Хрыкиным прибыли Арчиров, Галушко и Погорельцов. От первых двух исходило такое коньячное амбре, что, по выражению Котехова, можно было съесть целый лимон без сахара и при этом не поморщиться.

О чем они там договаривались, я не слушала. Но, по-видимому, Погорельцов предложил такую компенсацию за моральный вред, что полицейские не смогли устоять.

Когда «высокие договаривающиеся стороны» достигли соглашения и Хрыкина передали с рук на руки его людям, я подошла к Галушко:

— Могу я с вами поговорить?

Увидев меня, он как-то странно дернул плечом.

— Опять вы? — Глаза у него при этом были совершенно трезвыми и злыми. — Что вам неймется? Что вы вечно суетесь, куда вас не просят?! Учтите, что любопытство губит не только кота, но и кошку тоже!

— У вас плохое настроение? — поинтересовалась я, слегка обескураженная его тирадой.

— А с чего ему быть хорошим? Я всегда говорил, нечего делать женщинам ни в охранных, ни в детективных делах. Они способны все только испортить… Спальня, кухня, дети, церковь — вот место вашей деятельности!

Проговорив все это, он круто развернулся и зашагал в сторону стоянки, где, очевидно, была припаркована их машина.

Ко мне, покачиваясь, подошел Арчиров.

— Я предупреждал вас, Евгения Максимовна, что не надо так усердствовать, — дохнув на меня коньячными парами, проговорил он. — Хрыкин не заслуживает того, чтобы вы тратили на него столько сил и энергии.

— Хотите сказать, что вы готовы отказаться от моих услуг? — резко обернувшись, спросила я.

— Ни боже мой! — замахал руками Арчиров. — Просто предлагаю вам поубавить немного вашу активность. Это, кстати, в ваших же интересах…

— Что вы хотите этим сказать?

Арчиров, проигнорировав мой вопрос, махнул рукой и пошел следом за Галушко. Я ничего не могла понять. Вытаскиваю их драгоценного Хрыкина практически за уши из-под статьи, а мне вместо «спасибо» высказывают упреки?..

Сзади ко мне приблизились Котехов и его приятель-подполковник.

— Что-нибудь не так? — озабоченно спросил Олег.

— Какие-то они странные сегодня, — задумчиво ответила я. — А в остальном — все нормально.

— Чего ж ты хочешь, — усмехнулся Котехов. — Одно слово — богема! У них иногда такие тараканы в голове водятся, что только держись. Отвезешь меня домой?

— Поехали…

Как я и предполагала, Котехов попытался затащить меня к себе. Но я отказалась. Решительно и твердо. Во-первых, не люблю возвращаться к старым романам, а во-вторых, мне хотелось побыть одной и попытаться разобраться в том, что сегодня произошло.

После утренней пробежки я наскоро позавтракала и отправилась в гостиницу. Эти «попсеры», конечно, редкостные хамы, но контракт надо выполнять. Официально я все еще работаю на них.

Первым, кого я встретила в фойе, был Галушко. Начальник службы безопасности сидел в кресле и явно маялся после вчерашних возлияний. Это было прекрасно видно невооруженным глазом. Синюшные припухлости на лице, осунувшийся, бледный, мутные глаза… Подойдя, я сухо поздоровалась и присела рядом:

— Как прошел остаток ночи? Кстати, где объект?

— Хрыкин в номере, — недовольно пробурчал Галушко. — Я вчера, кажется, вам нахамил, Евгения Максимовна? Простите великодушно. Это все нервы. Мы вчера все сильно перенервничали из-за этого негодяя.

— Я так и поняла, — кивнула я головой. — Извинения принимаются. Кстати, а где была охрана, когда Хрыкин куролесил в ресторане? Про вас я не спрашиваю. Догадываюсь.

Галушко бросил в мою сторону быстрый настороженный взгляд. В мутных с похмелья глазах мелькнуло что-то, очень похожее на неприязнь.

— Где была охрана? — сердито переспросил он, отводя взгляд в сторону. — Охрана искала этого… чудака по всем окрестностям. У Хрыкина феноменальная способность незаметно исчезать, стоит только ему выпить. В каждом городе одно и то же. Не поверите, Евгения Максимовна, как я устал от всего этого! Взял бы и бросил все.

— И что же вам мешает?

— Что мешает? — опять настороженный взгляд в мою сторону. — Мешает страх остаться без работы. Это для вас, молодых да ранних, открыты все пути. Это вы — хозяева жизни! А для меня все уже практически в прошлом. Я, говоря честно, ничего больше делать не умею, только служить. А кому нужен охранник, уже разменявший пятый десяток?

— Ну, это вы напрасно, Вадим Сергеевич, — решила я пролить бальзам на его душевные раны. — Опытный телохранитель всегда в цене.

— Бросьте меня успокаивать, хотя, конечно, спасибо на добром слове, — Галушко откинул голову на спинку кресла. — Таких денег, как у этого засранца, я больше нигде не заработаю. Привык, знаете ли, быть сытым и ни в чем себе не отказывать.

С похмелья Галушко, по-видимому, потянуло на душеспасительные разговоры. Однако становиться жилеткой для «скупых мужских соплей» в мои планы не входило.