Огонь, вода и бриллианты - Андрей Дышев

– Прощай, – сказал я без особых церемоний, не желая больше иметь никаких отношений с Лисицей, и стал перелезать через борт.

– Прощай, прощай, – ответила Лисица. – Только не забывай о том, что милиционер видел нас вместе. И если я нечаянно упаду под колеса, то он сразу подумает, что это ты меня толкнул.

– Ну и пусть думает, – с напускным равнодушием ответил я и тайно скрипнул зубами.

Я продолжал делать вид, что намерен прыгать, хотя прекрасно знал, что без Лисицы этого уже не сделаю. Она все-таки еще крепко держала меня на крючке. Нахмурив лоб, я внимательно рассматривал крюки и скобы, дергал их, проверяя на прочность, и думал, как же мне теперь отклеить от себя эту прилипалу.

Лисица смотрела на меня и улыбалась. Я чувствовал это.

– Если ты не станешь умываться, – сказал я, – то тебя без экзаменов примут в институт Патриса Лумумбы… Чего сверкаешь зубами? Иди сюда!

– А ты хотел бы переспать с негритянкой? – спросила Лисица.

– Что?! – рявкнул я. – Сюда иди! Ставь ногу на эту скобу!.. Размечталась…

«Ого, – подумал я, – как меня занесло!» Еще совсем недавно я был счастлив, когда прыщавая и сутулая Маринка проявляла ко мне интерес как к мужчине. А при виде красивых женщин комплексы неполноценности мгновенно лишали меня дара речи, заставляли краснеть и спотыкаться на ровном месте. Лисица, конечно, не фотомодель из «Пентхауза», и все же даже после угольного товарняка она оставалась весьма сексапильной и привлекательной – намного более привлекательной, чем я посмел бы для себя пожелать.

Шаг за шагом я помог ей спуститься по бортовым скобам почти к колесам. Они лязгали, пропуская под собой рельсы, совсем рядом. Состав замедлял ход на крутом участке, но все равно было страшно. Мне еще никогда не приходилось прыгать с поезда.

Я прижимал Лисицу своим телом к борту. Ее волосы, развеваясь на ветру, щекотали мне лицо. У меня тряслись колени. Я ждал, когда под нами появится пологий травяной склон.

– Прыгай! – нетерпеливо крикнула Лисица.

Я изо всех сил оттолкнулся ногами, полетел вниз, ощущая пустоту в животе, свалился на склон и бревном покатился под откос. Когда остановился и поднял голову – перед глазами все плыло.

Лисица прыгнула сразу за мной. Она не так сильно крутилась на склоне, как я, но юбка все равно оказалась у нее на голове.

Мы лежали до тех пор, пока не прошли все вагоны. Последний, нагруженный бревнами, утащил с собой лязг и стук колес.

Когда все стихло, я услышал щебет жаворонка. Солнце клонилось к закату. Земля пахла сухими цветами. Это был рай. Несведущим сообщаю: попасть в рай совсем нетрудно. Для этого надо спрыгнуть с поезда, идущего в ад. Но найти такой поезд и сесть в него гораздо сложнее.

Я поднялся на ноги. Меня качало. Я был опьянен удивительной легкостью во всем теле. Душа пела. Грудь распирало от силы и уверенности в себе. Все это я испытывал впервые.

Лисица неподвижно лежала на склоне лицом вниз. Когда моя тень легла на нее, она поправила юбку.

– Знаешь что, – произнесла она, не поворачивая головы, – я забыла тебе сказать…

«Сейчас она признается в любви», – подумал я.

– Когда я пришла к тебе домой… ну, сегодня утром…

«…то я поняла, что ты скромный и честный человек…» – мысленно продолжил я ее слова.

– …то я показала тебе часы… ну этого, которого мы…

Я насторожился.

– А потом пришел милиционер…

– Дальше, дальше! – поторопил я ее.

Лисица наконец перевернулась, села, сунула в рот травинку.

– В общем, я испугалась его и спрятала часы под газетой, на подоконнике.

Рай оказался бутафорным. Песня жаворонка – магнитофонной записью. Солнце – электрокамином. Цветы – искусственными, для погребальных венков.

Я присел, глядя в ее бесстыжие глаза.

– Я же сказал тебе, чтобы ты их выбросила! Значит, надо было выбросить. Или на крайний случай съесть, – прошептал я. – Ты в самом деле такая глупая или же только притворяешься?

– В самом деле, – попыталась заверить меня Лисица.

– Не похоже, – с сомнением покачал я головой. – Как все ловко получилось! В моей машине, под сиденьем, осталось ружье. В моем доме, на подоконнике, лежат часы убитого. В ущелье, под мостом, над которым я проезжал, валяется труп.

– Что ты на меня наезжаешь! – обиделась Лисица. – Ружье ты забыл выкинуть, труп сам скинул в ущелье. При чем здесь я?

Она поднялась на ноги.

– Пока! – сказала она и стала взбираться по склону. – Мне надо в пансионат. Я кушать хочу!.. Прощай.

Я смотрел, как Лисица поднимается к рельсам, хватаясь за пучки травы. «А если по пути в пансионат она зайдет в милицию? – думал я. – И оставит там маленькое поганенькое заявление?»

– Стой! – крикнул я, быстро догнал Лисицу и схватил ее за руку. – Так не пойдет! Тебе надо принять душ и привести в порядок одежду. Ведь твой пансионат называется «Дельфин», а не «Шахтер»!

– И где ты предлагаешь принять душ? – поинтересовалась Лисица, убирая мою руку со своей.

– У меня.

Мы вернулись в поселок уже в сумерках. Меня тревожила судьба моей машины. Что с ней? Она по-прежнему стоит на мосту или же ее эвакуировали на штрафную площадку? Как расценил милиционер наши прыжки с моста? Он доложил об этом начальству или махнул на нас рукой?

Я бесшумно открыл калитку, пропустил вперед Лисицу и шмыгнул во двор следом за ней. Почему-то хотелось говорить шепотом, а передвигаться, низко пригнув голову. Лисица сорвала горсть вишен и принялась стрелять косточками куда попало. Я поднялся на крыльцо и полез в карман за ключом. В этот момент из-за туч показалась полная луна. Луч света упал на входную дверь, и я увидел, что чуть повыше замка наклеена полоска бумаги.

– А это что за ерунда? – пробормотал я, опускаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть этот знак, не обещающий ничего хорошего.

Один край бумажки был наклеен на дверь, а второй – на наличник. Мне показалось, что на бумажке что-то написано.

Я сунул руку в карман, отыскивая зажигалку, как вдруг из-за моей спины в дверь ударил яркий луч света. Я вскочил на ноги и обернулся. Меня ослепил фонарик.

– Ты кто? – услышал я незнакомый мужской голос.

Я щурился, прикрывая глаза ладонью, и не торопился отвечать. У себя во дворе такие вопросы должен задавать я.

– Убери фонарик, а потом будем знакомиться.

Свет погас. Мои глаза недолго привыкали к темноте. Луна проявила детали двора, застывшую у калитки Лисицу и незнакомого человека в милицейской форме.

– Я участковый, – представился милиционер.