Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира - Ирина Никитина

Теодор: Это энергия, биоэнергия. Когда музыкант на сцене смотрит на часы и говорит: «давайте свою смену отработаем». Тогда что вы хотите?

Для меня выйти на сцену – очень сложный момент. Представьте себе – на концерт приходят люди, у них есть проблемы личные, кто-то радуется, кто-то счастливый, кто-то болеет. Они приходят и молча два часа слушают тебя. Что скажешь этим людям? Ты должен быть ответственным в этой тишине, которую тебе дарят. Я не понимаю тех, кто выходит безответственно на сцену, которым наплевать на это. Для меня это очень сложно. Я думаю каждый раз: доживу я или умру сегодня на концерте. Для меня это большая ответственность и напряжение.

Мой педагог говорил, что Мравинский был блестящим музыкантом. У него была внутренняя любовь, уважение к музыке, преданность музыке. И это главное, на самом деле. С остальным можно спорить. Кому-то нравится это, кому-то нравится то. Я не скажу, что я слушаю его записи и говорю, вот так нужно играть. Нет. Я во многом совсем не согласен с трактовкой. Но любовь, которая есть в этой музыке, и что этот человек отдает жизнь и пахнет кровью внутри… Это результат, это бесспорно, это чувствуется.

Ирина: Теодор, а вы религиозный или верующий?

Теодор: Я верующий человек. Православный христианин. У христианства нет религии. Это вера.

Древнее язычество существовало как некая религия, потому что не было знания и глубины христианства. Когда они приняли христианство, все свои обряды включили в новую религию. В Греции есть такой ритуал, называется «анасценария». В день святого Константина люди собираются, молятся на икону, впадают в транс и начинают босиком танцевать на углях, и играет народная музыка. Это как бы говорит: у тебя есть святой, значит, ты в трансе святого, они так танцуют. Анасценария. В принципе, это пахнет язычеством, которое отчасти вошло и адаптировались в христианстве, и в этом ничего плохого нет.

Ирина: У греков семья играет очень важную роль. Вы мамин сын?

Теодор: Не-не-нет. Я пуповину отрезал вовремя. Еще подростком был. Потому что всю жизнь мы страдаем и боремся, чтобы что-то доказать нашим родителям. А жизнь проходит мимо. Я очень люблю своих родителей, я очень признателен им. Но я скажу, что, если мы что-то хотим вернуть нашим родителям, как благодарность, нужно давать это своим детям.

Ирина: Теодор, вы совершили очень серьезный поступок – приняли российское гражданство. Теперь про вас говорят: да, это российский дирижер греческого происхождения. И сегодня вы представляете русскую культуру.

Теодор: Да, и это большое счастье для меня. Я безмерно благодарен России. Я прожил больше половины моей жизни здесь, меня оберегали, мне дали большие возможности, и я очень сильно люблю русских людей. Я сливаюсь с ними. Как какой-то странный элемент, но я как-то сливаюсь.

Ирина: Думаю, что это очень взаимная любовь.

Теодор: Спасибо. И это большая честь для меня. Может быть, если я не жил бы в России, я был бы такой счастливый несчастный человек. Есть такое блестящее счастье, которое носят все несчастные люди. Поэтому я благодарю Бога, и я счастливый человек, что так сложилось, и я в России. В принципе моя интуиция была оправдана. Знаете, сколько мне предлагают возглавить коллективы за границей – и в Цюрихе, в других местах Германии, и в Бельгии. Но Пермь город совершенно некрасивый, но там есть своя красота. Мы создали атмосферу, в которой хочется жить и творить. И это счастье. Это счастье, когда я сам создаю мир, в котором хочу жить, а не беру что-то готовое. Как и любовь, счастье сам создаешь. Не продают любовь в супермаркете, к сожалению.

Ирина: Наверно, поэтому ваш Дягилевский фестиваль в Перми стал фестивалем мирового уровня, на который стремится попасть публика со всего света. И дело не только в том, что в Перми родился Сергей Дягилев, прежде всего в особом пространстве, которое вы создаете, в обмене информацией, обмене энергиями.

Теодор: Дело в том, что в каждом городе есть очень много приоритетов. Например, Санкт-Петербург очень большой город, в котором есть промышленность, многое другое. Музыка идет на приоритете, примерно 25 процентов. А мне нужен был город, в котором фестиваль и искусство был бы приоритет номер один. Чтобы вызвали студентов со всей страны, делали воркшопы с артистами, которые приедут сюда. Чтобы были ежедневные встречи, программы с утра до ночи. Чтобы была территория свободы для людей, которые хотят просто жить в лагерных условиях с великим искусством. Чтобы делать такое, нужно сконцентрировать очень много сил всего города. В этом успех фестиваля. Успех фестиваля – не просто показать хороший спектакль, а чтобы люди прошли эту священную неделю вместе и присутствовали с любовью к искусству. Объединить верующих в искусство на одной площадке. Для нас это праздник души. Вот говорим это, как примитивное слово – «праздник души». На самом деле это прекрасное слово – «Праздник души»! Вот это и есть фестиваль.

Ирина: А вот ваша душа, где она живет, в Перми?

Теодор: О да. Я живу в деревне Демидково. У меня есть собака Элисо, самоед, она прекрасна. Мне повезло. Я был городской кот всю свою жизнь…

Ирина: А стали деревенской собакой.

Теодор: Да. Место, где я живу, озеро, река Кама у дома – это какое-то невероятное место, в котором деревянный дом и всё идет совершенно в никуда, и я чувствую счастье невероятное.

Ирина: А творите вы во всем мире! В 2017 году вы открываете Зальцбургский фестиваль. И сенсация уже в том, что MusicaAeterna оркестр провинциальный, из глубинки России…

Теодор: Суперпровинциальный.

Ирина: Да. Ваш оркестр открывает мировой фестиваль оперой «Милосердие Тита» Моцарта. Опера редко исполняемая, в постановке американского режиссера Питера Селлерса, с которым вы раньше работали. Тема этой оперы – тема прощения. Умеют ли люди сегодня прощать? И умеют ли они просить прощения?

Теодор: Человек, который не может прощать по-настоящему, он не сможет просить прощения. Когда чувствуешь вину своего греха, тогда у тебя может быть потребность прощать других. Потому что ты тоже хочешь, чтобы был прощен. И все придут к этому. Кто-то своим желанием, кто-то не своим желанием. Но все приходят к этому.

А Питер Селлерс близкий мой друг. Я благодарю Бога, что он меня свел с ним, потому что я очень многому научился у него. Мы работаем так: сначала делаем музыку, и он на мою музыку начинает лепить каждое движение.

Ирина: То есть это ваша совместная работа, совместное музыкальное действо?

Теодор: Да. Это удивительно. Он приходит на дирижерские репетиции, я иду на режиссерскую репетицию, поэтому так сильно потом звучит. Потому что певцы делают движение с определенной фразировкой, которую я прошу в этот момент. И в этом очень большая сила и энергия. Это особенная энергия, которая дает мягкое и хрустальное сияние человеческое. Потому что Питер человек духовной практики. Человек, который любит всех вокруг. Он очень-очень-очень уникальный. Он помнит каждого в театре, как зовут каждую уборщицу, каждого человека. Каждого. Всех обнимает. Поначалу думаешь, ну, американец, который играет так. Но это человек уникальный, он действительно показывает важность каждого человека.