Страсть по понятиям - Владимир Колычев

Темнит Ремезов, хитрит, выкручивается — чувствуется, что не чиста его совесть. Но что я могу против него сделать? Он не просто хитрый и скользкий, за ним сила. И охрана у него, и местный РОВД за ним. А еще с ним каким-то образом был связан мой «хороший» знакомый «монгол». Это его машина подъехала к «Хаммеру» Ремезова. Об этом я узнал по номерам, которыми, уезжая, сверкнул «Гелендваген». А уехала он вслед за «Хаммером». Судя по всему, я был прав, предположив, что «Гелендваген» был чьей-то машиной сопровождения. И сейчас «монгол» скажет своему боссу, что это я на своем автобусе помял задний бампер. Наверняка он видел, с кем Ремезов сидел в кафе. Узкоглазый, скорее всего, узнал меня, но выходить из машины не стал. Может, по рангу ему не положено, но я думаю, он просто не хотел светиться передо мной. Если сам босс удостоил меня своим вниманием, удостоил встречи, то ему лучше не высовываться. Но свои пять копеек он обязательно вставит. И оставалось только гадать, чем все это для меня обернется?

Для кого-то наглость второе счастье, а для частного сыщика — первое. Ведь за нами нет мощного прикрытия в лице Министерства внутренних дел, и «корочками» нашими никого не напугаешь. С нами особо не церемонятся, а как разговаривать с человеком, если он с тобой не считается. Вот и приходится выкручиваться.

— Здравствуйте, я из газеты «Вятский край»! — Я улыбался устало, расслабленно, но вместе с тем и радушно. — Евгения Максимовна, надеюсь, вы не откажете мне в аудиенции!

И еще руку к груди просяще приложил. Дескать, такой путь длинный проделал, чтобы каких-то несколько вопросов задать, и так обидно будет, если откажут.

— Да, конечно, — стараясь скрыть волнение, пожилая сухонькая женщина показала мне на стул, ткань на котором прохудилась от времени и от ерзающих на них задниц проштрафившихся учеников.

В некрасовскую школу меня занесло неспроста. Здесь учился Ремезов, а мне так хотелось узнать о его прошлом. Скорее всего, этот путь ведет в никуда, ну, а вдруг кривая куда-то выведет? Да и время мне надо было как-то скоротать до завтрашней поездки на завод. Хоть и не хотелось туда ехать, но все-таки я там побываю. Своими глазами посмотрю, что там к чему, а заодно с Игорем поговорю.

Лето, каникулы, но выпускники еще сдают экзамены, поэтому в школьных коридорах людно. И директор на месте.

— Я корреспондент, у меня редакционное задание. Мне надо написать статью о герое нашего времени, об уважаемом в наших краях человеке, и я решил начать с вас. Евгения Максимовна.

— И что это за человек? — еще больше разволновалась директриса.

Похоже, она решила, что это до нее на старости лет снизошла слава народная.

— Ремезов. Меня интересует Ремезов Эдуард Андреевич.

— A-а, Эдик… — слегка разочарованно произнесла женщина. — И какой, интересно, он подвиг совершил?

— Ну как же! — удивленно распахнул я глаза. — А завод построил! Лесоперерабатывающий завод! В рекордные сроки!

— Да, я слышала. Но для кого он его построил?

— Для кого?

— Для себя и построил. Он — собственник, он прибыль с этого завода и будет получать.

Я бы не сказал, что в словах женщины звучала классовая ненависть, но и любви к современным капиталистам она точно не питала.

— Да, но налоги и в бюджет района, рабочие места? К тому же завод государственного значения…

— Ну, может быть, — пожала плечами директриса.

Не восхищалась она Ремезовым, и это мне нравилось. А то ведь это не разговор будет, если она елей мне на уши начнет лить.

— Вы давно знаете Эдуарда Андреевича?.. Э-э, для вас он Эдик…

— Эдика я знаю давно. С тех пор как стала работать здесь. Он тогда в седьмой класс перешел… Или в восьмой, — задумалась женщина. — Нет, в девятый он не переходил. То есть переходил, но я уже работала здесь, когда он экзамены сдавал…

— И как он экзамены сдал?

— Да я уже и не помню… Двадцать лет уже прошло… Да, двадцать. В прошлом году они юбилей справляли, в кафе меня приглашали…

Насчет кафе я сделал в уме заметку и продолжил разговор.

— Если не помните, как он экзамены сдал, значит, не очень это у него получилось…

— Да, это верно. Успехами он не блистал. Хотя и двоечником не был.

— Я так понимаю, в девятый класс он перешел?

— Да, перешел. Десять лет у нас отучился.

— Неприятностей с ним не было?

— Неприятности? Да нет. ровно все было…

— А успехи?.. Меня, если честно, больше успехи интересуют. Может, он в трудовом обучении блистал?

— Да нет, не блистал… Обычная посредственность…

— Может, в математике успехи были? Он же хороший экономист, ну, я так полагаю…

— Математику я у него вела… Нет, у него тройки по математике были.

— Но ведь не двойки!

— Нет, двоек у него не было. Может, и были, но я не припомню. К урокам он относился старательно, домашние задания всегда делал, правильно их оформлял…

— Если домашние задания делал, то почему тройки?

— Так неправильно делал. Но ведь старался. Если на двойку сделает, то я тройку ставила. А у него всегда хоть одно задание, но правильно сделано… Да, это я помню. Это я хорошо помню, — закивала женщина.

— А как у него с одноклассниками отношения складывались? Может, он лидером был? Сейчас он все-таки лидер, людей за собой ведет!

— Сейчас, может, и ведет, а раньше ничем таким не выделялся…

— А друзья у него были? С кем он дружил?

— С кем дружил?.. Ни с кем… То есть раньше он дружил. С девочками дружил.

— Ну вот. герой-любовник! — наигранно обрадовался я.

— Да нет. любви там не было. Просто дружба. Ему с девочками интересно было общаться, а ребята это поняли, высмеяли его. Даже побили, кажется… Хотя точно не скажу…

— Значит, не стал он больше с девочками дружить?

— Нет.

— А с ребятами сошелся?

— Ну. отношения у него с ними ровные были. но. кажется, он ни с кем из них не дружил. Сам по себе был…

— Но вы же говорите, что его били.

— Ну, да, один раз было. Хотя и не уверена… Нет. мальчиком для битья он не был.

— Может, у него с кем-то из девочек романтическая дружба началась?

— Романтическая?

— В смысле, любовь.

— Я поняла, что вы имеете в виду… Нет. ни с кем у него ничего не было… Тихим он парнем был. стеснительным…

— Значит, хулиганом не был? Это уже хорошо… Так, что же еще я могу узнать! Вот! Школе он помогает?

— Нет. не помогает, — вздохнула Евгения Максимовна.