Порожденная грехом. Часть 1 - Кора Рейли

воображения, что ее близость стала шоком для моего организма.

Как только я допил пиво, Грей сунул мне в руку бутылку самогона. Я сделал маленький глоток, а затем поставил его на стойку бара.

Я предпочитал оставаться трезвым, когда Марселла находилась в наших руках. Я бы не стал недооценивать Луку Витиелло. Этот человек был маньяком-убийцей с армией верных солдат в его руках, и он смертельно защищал свою семью. Похищение его дочери могло бы стать гвоздем во все наши гробы, если бы мы не разыграли все правильно. Эрлу следовало отложить празднование, даже если бы нашим братьям это не понравилось. Алкоголь и киски могут подождать, пока Витиелло не умрет.

Черри прижалась ко мне.

— Выглядишь скучающим. Давай поднимемся в твою комнату. Я знаю, как тебя развлечь.

Я позволил ей повести меня вверх по лестнице в мою маленькую комнату. Единственным предметом мебели были кровать и кресло, на которые я обычно бросал свою одежду.

Она толкнула меня на кровать и начала раздеваться. Я всегда был доволен девушками в клубе, но теперь я не мог перестать сравнивать их с Марселлой, блядь, Витиелло. И черт меня побери, Белоснежка играла в своей собственной лиге. Черри сбросила лифчик, но не поэтому мой член затвердел в джинсах. Образ холодных голубых глаз, черных волос и пухлых красных губ задержался в моей голове.

Мне нужно перестать фантазировать о Белоснежке, особенно теперь, когда она в пределах досягаемости.

Глава 6

Я наблюдала, как Мэддокс исчез внутри обшарпанного фермерского здания, уверенной походкой. Его приятели байкеры, вероятно, приветствовали его, как короля после моего похищения. Я двинулась к клетке, стараясь не обращать внимания на неодобрительное рычание собаки в соседней клетке и мой учащающийся пульс в ответ. Должно быть, не так давно прошел дождь, потому что от вони мокрой шерсти и мочи у меня сильно скрутило живот. Влажность и продолжительная жара только усугубляли ситуацию. Я старалась не думать обо всем, с чем соприкасались мои босые ноги на грязном полу. Я забралась на будку, поморщившись, когда осколки грубого дерева впились в мои ладони, и прижалась к грубой стене. Вокруг меня сгущалась тьма, отчего поза, казалось, еще более отчаянной. По привычке я полезла в задний карман за телефоном, но, конечно же, они от него избавились.

Папа всегда предупреждал меня об опасностях нашей жизни, но ни он, ни я никогда не думали, что до этого дойдет. Что меня действительно похитят.

Я содрогнулась. Это все еще казалось кошмаром.

Я не знала, который час. Должно быть, я потеряла свои часы, как одну из своих туфель, во время борьбы, но, наверное, прошло несколько часов с момента похищения. Мысль о том, что я находилась в отключке в течение нескольких часов, возможно, вызвала у меня ледяную дрожь по спине, задаваясь вопросом, что эти животные сделали за это время.

К этому времени папа уже должны уведомить. Мне интересно, сказал ли он маме. Он предпочитал скрывать некоторые темные темы от нас с ней, но мы не были глупыми и знали больше, чем он думал. И все же мне хотелось, чтобы был способ скрыть эту новость от мамы. Она сломается, если узнает. Мама никогда не была создана для этого мира.

А Амо? Он, вероятно, сделает что-то абсолютно глупое, даже более глупое, чем его обычные действия. Я улыбнулась, но вскоре глаза наполнились слезами. Я быстро моргнула, отгоняя их. Я не стану плакать. Вместо этого я упрямо смотрела вперед, в окружавший местность лес, прислушиваясь к звукам близлежащей дороги или человеческой жизни. Но кроме случайных птиц, прощающихся с заходящим солнцем и шелестом деревьев, я ничего не уловила — кроме шума из клуба.

Наступила ночь, и пение птиц стихло. Вой байкерской вечеринки усилился, и к нему время от времени присоединялся звук бьющегося стекла. Истощение, скорее эмоциональное, чем психологическое, но столь же сильное, овладело мной. И все же я не засыпала до тех пор, пока мое тело больше не выдерживало. Не с этими животными — собаками и байкерами — так близко.

Хрустнула галька. Я напряглась и села, когда парень лет двадцати, спотыкаясь, направился в мою сторону. Он был пьян и даже не мог идти прямо, но пристально смотрел на меня. Он столкнулся с решёткой, затем вцепился в неё, прижавшись лбом к щели, будто хотел протиснуться сквозь металл. Мои глаза метнулись к двери, которая была заперта, но что, если у него при себе ключи?

Он широко улыбнулся мне.

— Вот она. — он звучал так, словно пытался быть змеей, гротескно шипящую букву «о». — Прелестная принцесса.

Он раздевал меня жадными, прикрытыми глазами.

Мои руки задрожали еще сильнее, и я вцепилась в колени. Его взгляд метнулся к двери клетки. Я молилась, чтобы у него не было ключей. Может, он достаточно пьян, чтобы я могла одолеть его и убежать, но, может, он не был пьян, и он определенно сильнее меня. Он, спотыкаясь, направился к двери и подёргал ее, сначала слегка, потом сильнее. Я вздохнула с облегчением, когда его сердитая тряска у двери ничего не дала.

— Жаль. Возможно, позже, — сказал он с глупым хихиканьем.

Затем начал расстегивать ремень. Ему потребовалось две попытки, чтобы опустить собачку, и я с отвращением отдернула голову. Он собирался дрочить прямо у меня на глазах?

Но вскоре звук жидкости, ударившейся о стенку клетки, эхом разнесся в тишине. Несколько теплых капель попали мне на руки, и я издала крик отвращения, прижимаясь еще ближе к стене.

— Ты животное!

Раздались шаги.

— Денвер, ты придурок! — Мэддокс взревел и толкнул другого парня в грудь так сильно, что тот просто упал и пьяно рассмеялся, а затем замолчал.

Мэддокс был в своих мешковатых джинсах, но без футболки, шнурки его ботинок волочились по земле. В мягком свете с крыльца я разглядела, что у него на груди было несколько татуировок, одна из них, над грудью, череп, извергающий пламя. Тени подчеркивали выпуклости его мускулистого живота вплоть до дорожки волос.

— Черт, — прорычал Мэддокс и пнул неподвижного Денвера, чья голова упала набок. — Этот мудак потерял сознание и обоссался. — он повернулся ко мне, прищурив глаза. — С тобой все в порядке?

— Тебе какое дело? Ты запер меня в собачьей клетке, — мой голос стал гнусавым, борясь со слезами.

Я убрала руку от себя, гадая, как бы мне избавиться от мочи. Мой желудок сжался при одной мысли об этом.

— Я не знаю, — холодно сказал он и повернулся, чтобы уйти. —