Дерзкие забавы - Кристина Лорен

Я делаю то, что он говорит, потому что я больше не знаю ничего, кроме того, что должна ощутить его внутри себя немедленно. Он держит свой член прямо, просунув одну руку мне под бедра, и проникает в меня головкой.

И назад. И вперед.

Он смотрит на меня, приоткрыв рот, взгляд у него тяжелый, и он снова выходит из меня.

Я издаю стон, откидываю голову назад и стискиваю зубы.

– Мне нравится, что ты такая нетерпеливая, – шепчет он, наклоняясь, чтобы поцеловать мои ключицы. – Ты представляешь, как ты выглядишь сейчас? Истекающая соком, в котором я весь?

Он понимает, что у меня нет слов для ответа, да он его и не ждет, а просто проникает в меня, дюйм за дюймом, большим пальцем лаская по кругу мой клитор и приговаривая:

– О-о-о, только пока не кончай.

Но когда он чуть подается назад, он уже тяжело дышит, а потом делает мощный толчок, и я понимаю, что он весь внутри. Он дает мне всего себя, эти сильные толчки и низкие, животные звуки, которые он издает с каждым из них. Его руки, такие большие, обвивают мое тело, прижимая меня крепче, пока он трахает меня с такой силой.

Я наслаждаюсь тем, что этот мужчина уговаривает меня подождать.

Подожди.

Не сейчас, Харлоу. Не кончай без меня.

Я сказал подожди. Я близко. Я так чертовски близко.

Он вдруг выходит из меня, когда я уже почти разлетаюсь на тысячи маленьких осколков, а потом легко скользит обратно и шепчет мне в шею:

– Ты готова кончить?

И я готова. Я готова, да, пожалуйста, пожалуйста, я умоляю его об этом и понимаю, что вот сейчас, через секунду, может быть через три, и ему это нравится, могу поклясться, потому что его страсть еще растет, и на какое-то крошечное, безумное мгновение я вдруг замираю от испуга, что существует нечто большее, чем это. Зажмурившись, я вся отдаюсь ощущениям, как будто в мире не существует ничего, кроме Финна и того, что он заставляет меня чувствовать. Рациональная мысль исчезает так же внезапно, как и появляется, и я кричу, а он двигается внутри меня, долбит, долбит, долбит, пока я не кончаю. Рукой он обхватывает мои ягодицы, чтобы прижать к себе, губы утыкаются мне в плечо, а его член так глубоко внутри меня, что я даже не думала, что могу чувствовать себя такой полной.

Финн содрогается, он напряжен и стонет в мою кожу. Я чувствую, как он дергается внутри меня, как стучит его сердце – или мое? – я уже не могу сказать ничего. Понятия не имею, где заканчивается он и начинаюсь я.

Не знаю, кто из нас больше устал. Финн сделал всю работу, это он двигался на мне и внутри меня, это он отталкивал и притягивал меня, как хотел, и все же я чувствую себя совершенно обессиленной. Ноги у меня налиты тяжестью, кости как будто резиновые. Кажется, я могла бы проспать несколько дней.

Вот именно поэтому я здесь. В какой-то момент Финн развязывает мои руки, потирая большим пальцем красные следы, оставшиеся от веревки.

– Они скоро пройдут, – говорит он, осматривая их, и в голосе его слышится оттенок сожаления. – Наверное, в течение часа.

Кивнув, я закрываю глаза, считаю до десяти, а затем встаю. Начинаю одеваться, чувствуя на себе его взгляд.

– Господи, Харлоу. Тебе не нужно убегать, – говорит он, голос у него хриплый и сонный.

Небо за окном уже глубокого синего цвета, солнце село. Оливера допоздна не будет дома.

Приподнявшись, он садится на краю кровати:

– Останься. Позволь мне… черт, не знаю… принять ванну вместе с тобой или… просто останься. Это было сильно. Разве это не было сильно?

Было. Это было так сильно, что я вдруг начинаю догадываться, что привело меня сюда. Собирая свои вещи, я уже не уверена, что Финн для меня всего лишь возможность убежать от проблем. Возможно, это новая и очень опасная страсть.

Финн

ЦВЕТ СВЕТОФОРА меняется, и я схожу с тротуара, переходя улицу в центре небольшой толпы. Прижав телефон к уху, я слушаю, как мой брат Колтон перечисляет целый список вещей, которые нам надо чинить или заменять, причем без большей части наши лодки просто не выйдут из доков.

– Ты уверен, что проводка повреждена? – спрашиваю я. Желудок у меня сжимается, и я чувствую, что нужно уточнить: – Ты точно знаешь, что это именно проводка? Вы проверяли панель предохранителей?

Я слышу, как он вздыхает, и представляю, как он снимает свою кепку и козырьком чешет макушку. Сегодня вторник, и он работал все выходные. Я уверен, что он совершенно без сил.

– Я лично проверил панель, когда Леви был в рубке со счетчиком. Мы заменили все сгоревшие предохранители, и все они взорвались к чертям, как только мы повернули рубильники.

– Черт.

– Не то слово.

– Тогда каков план? – спрашиваю я, отходя в тень, падающую от красного тента. Солнце в это время дня высоко, тротуары пустые, и почти нигде нет тени.

– Мне нужно заменить кучу проводов, понять, как подключить их к поврежденным линиям. Это может занять какое-то время.

– Боже, я должен быть сейчас дома, а не в долбаной Калифорнии.

Я прислоняюсь к стене кирпичного здания, пытаясь осознать, что все-таки происходит. Похоже на то, что в этом году одна неприятность следует сразу за другой, а еще надо прибавить к этому длинную череду лет, когда уловы были низкими, и убытки, и еще… Да, я сейчас в этой долбаной Калифорнии.

Но Колт не сдается.

– Стоп, – говорит он. – Мы тут справимся. А ты нужен нам там, чтобы продумать следующий шаг. Бывали у нас деньки и похуже. И мы через все это прошли ведь.

Я немного медлю, прежде чем задать тот вопрос, ответ на который боюсь услышать:

– Так как долго?

Он выдыхает, и я почти слышу, как он подсчитывает в уме.

– Мне нужно разобрать и снять панели, – решает он. – Значит, минимум пару дней.

Могло быть и получше. Хотя могло быть и гораздо хуже. Я прикидываю, сколько денег мы потеряем за это время, не выходя в открытое море.

– Вы осмотрели мотор? – спрашиваю я.

– Осмотрели номер один.

– И? Так же? Хуже?

Он колеблется.

– Немного хуже.

– Черт, сколько он протянет?

– В отчете говорится, что минимум шесть месяцев. Но то же самое говорили и полгода назад, Финн. И еще полгода назад. Там сейчас всего на два процента больше опилок в образце масла, чем было в последний раз. Я бы сказал: у нас есть минимум год. А потом мы закончим сезон, и все будет в порядке. Мы сможем это сделать.

– Правильно. – Я отрываюсь от стены, прохожу мимо нескольких магазинчиков, ресторанов и маленьких баров, и чем дальше я иду, тем больше народу становится на тротуарах. Солнце Сан-Диего палит немилосердно, и я чувствую, как его жар проникает через мою черную футболку, через плотную ткань джинсов. Колтон прав: бывали у нас дни и похуже. Нам не нужно нажимать красную кнопку прямо сейчас.