Тарантул - Сергей Валяев

В зале тоже большие перемены — раньше была забегаловка с кислыми щами, сапожными антрекотами, цветными витражами, гипсовыми вазами, каторжными официантами, мелким мордобоем, а ныне — европейский дом: легкий стиль, зеркала, фонтанчик, орхидеи, официанточки в плюшевых юбочках, культурный и сдержанный тарарам…[3]

Девочка Полина угощает меня мороженым. В хрустальных, как мечталось, фужерах. Она вполне симпатична, её можно полюбить за непосредственность и радостное щебетание:

— Семнадцать лет, ужас! Никогда не думала, что столько будет, а потом восемнадцать, девятнадцать… Кошмар!.. А тут мило, да, Алеша?.. Прости, мне сегодня можно все, да? Может, шампанского? Или ещё мороженое, ой, а ты не ешь?.. Почему?.. Вкусное же?..

Она не знает, что мороженое я ненавижу, оно напоминает о том дне, когда шел быстрый летний дождь. Равно как ненавижу шампанское, которое напоминает мне о Новом годе, который так и не наступил для тех, кто навсегда превратился в груз двести.

Однажды мне, мающемуся на госпитальном унитазе, под руку попала газетка и я прочитал:

«Говорят, что мы теряем лучших ребят. Но у меня такое ощущение, что если бы они не попали в такие экстремальные условия, они бы не стали такими хорошими?»

Такое вот мнение выказала молодая девушка по имени Белла. И я подумал: вот бы эту Беллу найти и поставить голой, как в бане, перед бригадой 104-ой дивизии ВДВ. Перед теми, кого мы ещё не потеряли.

Поставить в интересное положение — рачком-с. И уверен, никто бы из бойцов не польстился на её прелести, зная, разумеется, какие она, минетно-болтливая, задает вопросы.

Что-то случилось? Возникла опасность, я её хорошо чувствую своей заштопанной шкурой. В чем дело? Через зеркало вижу, как в ресторанном зале появляется группа молодых людей. Они уверены и спокойны, в насыщенных по цвету, дорогих и модных спортивных костюмах. Они уверены и спокойны, эти «спортсмены». У них коротко стриженные затылки, похожие на подошвы спецназовских бутс, тяжелые квадратные подбородки, скорые взгляды по сторонам, просчитывающие ситуацию. Кажется, я и х всех знаю, хотя за год они приметно изменились.

Офицанточки встречают новый гостей плюшевыми улыбками; девочка Полина удивляется:

— Какой почет? Это что, спортсмены?

— Да, — отвечаю. — Из общества «Трудовые резервы». Любители русского бейсбола.

— А я в школе бегала лучше всех, на Олимпиаде первое место, у меня даже грамота есть. — И смотрит за мою спину. — Ой, к нам идут…

Я слышу — меня называют по имени. И не удивляюсь: в городе, где ты жил и живешь, всегда встретится человек, который знает твое имя.

По проходу между легкими венскими столиками и стульями двигается знакомый мне человек. Да, я знаю его. Мне бы его не знать.

Это Соловьев, мы почти десять лет проелозили с ним за одной партой, исключая последние полгода, когда появилась девочка Вика, любительница собирать глянцевые открытки с прекрасными видами на горы.

— Леха, привет!.. Вернулся, а мне Санёк протрезвонил, а я не поверил… О! Приятно познакомиться? Полина? Какое хорошее имя?.. Удивительное дело: к Соловью липли все наши одноклассницы. Он умел нравиться девочкам, легко находя с ними общий язык. Он подыгрывал, льстил, ловчил перед ними, говорил замечательные глупости. Кажется, в этом смысле он ничуть не изменился. — День рождение? Чудеса-чудеса! Какой подарок, мадемуазель?.. Автомобиль, дом в Чикаго, остров с пальмами и обезьянками?.. Это мы вмиг!

Такая чепуха необыкновенно нравилась Полине, она смеялась и во все глаза смотрела на пустобреха. Впрочем, я ошибся — мой бывший одноклассник щелкнул пальцами и к нашему столику поспешил один из любителей махать битой. По головам неуступчивых и привередливых граждан, занимающихся частной коммерцией.

— Шкафчик, у девочки день варенья, помоги выбрать подарок… — И объяснил нам. — Здесь рядом наш шоп, хороший шоп.

— Нет-нет, не надо… — терялась Полина.

— Леха, не возражаешь? — спросили меня. — Мы же от всей души.

Я пожал плечами — если от всей души, то Бога ради. И девочка уходит за подарком, а мы остаемся, два бывших школьных товарища.

— Ха, а где Саня? — спрашивают меня. — Чтобы он такой праздник жизни прохлопал?

Я отвечаю — наш друг штурмует бастионы столичного издательства. С папкой стихов наперевес.

— Дурачина, — добродушно смеется Соловьев. — Какие стихи на войне?

— На войне?

— Перемены у нас большие, Леха.

— Какие?

— Делим сладкий пирог, — наклоняется ко мне. — Предлагаю участие…

— Не люблю пироги.

— А бизнес любишь?

— И торговать не умею.

— И не предлагаю, — хекает. — Отклеился, брат, от мирной жизни… Ничего, нагонишь. Наука нехитрая. — И объясняет, что городок поделен между тремя братвами: группа Соловья-Разбойника держит центр, «марсиане» фабрику Розы Люксембург, а третьи — «слободские»: железную дорогу до столицы и по ней поставки трынь-травы.[4]

— Хороша коммерция, — говорю. — И какое сальдо?

— В смысле?

— Я про трупы, Соловей?

— Было дело, было, — смеется. — Популяли, да самую малость. Свои же все?.. Сейчас тишь да гладь, Божья благодать.

— Благодать? — вспоминаю. — А кто сегодня вокзальный ларек бомбил?

— Ха-ха, — от всей души заливается мой собеседник. У него великолепное настроение. — Мы же и бомбили. Это наша территория. А нас плохо поняли. Думаю, мы объяснили. И надо заметить: без жертвоприношения. Для Бога торговли Меркурия.

— Весело, — качаю головой.

— Времена такие, Алеха. Или со временем в ногу. Или на обочине… Так что выбирай, дорогой товарищ?

— Сейчас? — удивляюсь.

— А нам такие герои нужны, а? Ты же, Серов якал, у нас из десантников… Чеченец… Хорошую прошел школу жизни и смерти.

Я, собрав скользкий шелковый материал спортивного костюма у горла своего бывшего одноклассника, притягиваю его лицо… к своему лицу:

— Соловушка, прошу по старой памяти… иди в Пензу…

— Лучше сразу на Херсон, Чеченец? — уверенно вглядывается в меня. Прощаю… по старой памяти. Не нервничай и других не волнуй… успокаивающий жест в сторону любителей биты. — Мы люди мирные. А ты не торопись, пообвыкни к нашей яви. Будут проблемы, я готов к диалогу.

— Закрыли проблему, — обрываю.

— Мимикрируем, командир, и только. — И душевно восклицает. — О! Наша новорожденная!

Возвращается Полина, она счастлива, ей подарили золотое колечко, оно уже на пальце, это колечко из благородного металла пробы 595. И осуждать девочку глупо, так сложились обстоятельства, которые часто бывают сильнее нас.