Манас великодушный - Семен Израилевич Липкин
Шрифт:
Интервал:
Атемир-хан стоял на вышке дворца и смотрел вдаль, поджидая свата своего Джакыпа. Вдруг вся окрестность потонула в необозримом облаке пыли. Облако двигалось, грозя поглотить Бухару, и страшный гул нарастал в нем. Атемир-хан уже подумал было в испуге: «Не землетрясение ли началось?» — когда ему донесли стражники, что прибыл сват Джакып. Атемир-хан сначала успокоился, потом растерялся: киргизского скота было так много, что выкуп за невесту мог затоптать весь город. Овцы, привыкшие к свежему горному воздуху, задыхались на узких городских улицах, быки ревели на площадях, где пыль поднималась к куполам мечетей, необъезженные лошади воинственно ржали, зажатые между торговыми рядами, многочисленные верблюды озирали город спокойным, внимательным взглядом. Атемир-хан приказал распорядиться, чтобы скот был размещен как следует, но, погрузившись в хлопоты о скоте, совсем забыл о людях, забыл приготовить для сватов жилища. Джакып велел разбить свои юрты вблизи города, а Манас рассердившись, сказал:
— Мой будущий тесть, видимо, из тех ханов, которые считаются с людьми меньше, чем со скотом. Наверно, и дочь уродилась в отца. Пойду-ка я погляжу на хваленую свою невесту.
Кокетей остановил его:
— Разве ты не знаешь, Манас, что наш обычай запрещает жениху видеться с невестой до свадьбы?
— Мое желание — мой обычай, — отвечал Манас и пошел в город.
Бухара, цветник знания, была разукрашена в честь прибытия жениха, но Манас этого не заметил, ибо вечер уже опустился на город. Манас вступил во дворец хана Атемира; стражники испугались его облика и пропустили его. В одном из покоев он услышал девичьи голоса.
«Здесь пребывает невеста», — подумал Манас.
Он толкнул двери и вошел в покой. Сорок девушек, не выдержав взгляда его звездных очей, упали в беспамятстве. Одна только Каныкей спокойно взглянула в глаза Манасу. По львиному облику джигита она догадалась, что перед ней жених. С гневом сказала она:
— Кто ты, осмелившийся нарушить обычай и вступить в мои покои?
Манаса поразила красота Каныкей. Облик ее запал ему в душу. Он скрыл смущение и громко ответил ей:
— Разве ты не узнала меня? Я пришел за тобой. Я Манас.
Разгневанная Каныкей крикнула:
— Если ты хочешь знать, то свою собаку я называю Манасом. Своего раба я называю Манасом! Это имя не дает тебе права нарушить обычай, обидеть девическую честь!
Манас, оскорбленный такими словами, схватил ее за руку, но Каныкей вынула из ножен небольшой кинжал и вонзила его в руку Манаса повыше локтя. Манас оттолкнул Каныкей и вышел из ее покоя.
Он быстро вернулся к своим юртам и ударил в барабан. Услышав боевой призыв, воины, спавшие на луговой траве, сразу проснулись и облачились в одежды войны. Манас собрал их и сказал:
— Пусть пыль этого города достигнет неба. Уничтожьте дворец хана Атемира!
Джакып, Кокетей, Бакай и другие старейшины, ничего не понимая, пытались образумить Манаса, но он был неумолим. Тогда Кокетей сказал:
— Если ты непременно хочешь начать свадебный пир с разгрома города своей невесты, то подожди до утра, ибо ночь — враг войны.
Манас, несколько пристыженный словами Кокетея, решил отложить битву до утра. Выиграв время, старейшины отправили к хану Атемиру гонца с известием о странном решении Манаса. Прибытие ночного гонца испугало Атемира. Хотя войско его было многочисленно, разгром Бухары казался ему неминуемым. Он понял, что между Манасом и Каныкей произошло нечто, вызвавшее гнев киргизского богатыря. Хан призвал к себе Каныкей и, выслушав ее, сказал ей с укором:
— Разве ты не знала, что каждый киргиз горяч, а Манас горяч, как все киргизы этого мира? Ранив и оскорбив его, ты навлекла позор на седую голову отца!
Каныкей ответила:
— Не сердитесь, высокородный отец мой! Я выйду утром к джигитам Манаса, и вы увидите, что гнев покинет его.
На ранней заре Каныкей в сопровождении сорока своих подруг отправилась к стану Манаса. Киргизские воины в кольчугах и шлемах были готовы к битве. Каныкей в знак мира выбросила свой белый платок. Он полетел и опустился, приминая стебли травы. Каныкей сказала, обратясь лицом к Манасу:
— Мой богатырь! Ты обиделся на меня, а жертвой избрал мой родной город! К чему придет вселенная, если ссоры женихов и невест будут заканчиваться войнами народов? Если ты подумаешь, то увидишь, что нет вины на Бухаре, а вина лежит на моей гордыне и на твоей горячности. Я ранила тебя кинжалом — возьми мою голову за эту рану. Я оскорбила тебя словом — возьми мою душу за это слово. Пусть пути наши переплетутся, как переплетаются в нагайке полоски бычьей кожи. Я предаю свою жизнь в твои руки.
Сказав так, Каныкей подошла к Манасу и взялась за повод его коня, и Манас погладил ее волосы, ничем не прикрытые, ибо ее белый платок, знак мира, лежал на луговой траве.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Счастливый жених, дивясь уму и красоте невесты, сказал:
— Пусть между нами будет мир и согласие! Скрепим нашу радость, соединив моих сорок богатырей с твоими девушками.
Каныкей, озарив Манаса улыбкой, вывела своих девушек в середину богатырского круга и приказала:
— Выбирайте, дорогие подруги, тех джигитов, которые вам больше всех по душе.
Тут одни девушки растерялись, другие смутились, третьи обрадовались, и нежный смех заклокотал у них в горле. Они стали подталкивать друг друга, восклицая:
— Выбирай первая ты!
— Нет, сначала ты!
— Нет, я после тебя!
Тогда Аруке, чье имя мы уже один раз слышали, сказала:
— Я выбираю вот этого: мне нравятся сила и упрямство, начертанные на его лице! — и стала рядом с богатырем Чубаком, дотронувшись до повода его коня.
И Чубак поцеловал ее.
— А я выбираю вот этого! — сказала Акыдай, чье имя мы также слышим вторично, и указала на богатыря Сыргака. — Мне нравятся отвага и горячность, начертанные на его лице.
Акыдай подошла к Сыргаку, желая дотронуться рукой до повода его коня, но юный Сыргак покраснел, смутился и, сердясь на свое смущение, ускакал
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!