Отдай свое сердце - Валерий Роньшин

— О, какой пролет, — сморщилась она. — Это неСатана, а Зюзин.

— Кто-кто? — спросили ребята.

— Редкостный козел, — сказала Ирэн.

— Ее сосед, — более доходчиво объяснила Кэт.

— Сейчас начнет наезжать, — вздохнула Ирэн иот­крыла дверь.

На пороге стоял тщедушный старичок.

— Вы не одни в этом доме живете! — фальцетомза­кричал он. — Немедленно сделайте музыку потише!..

— Мы не можем потише, — сказала Кэт.

— Это почему не можете?! — пуще прежнего рас­кричалсястаричок. — Почему?!

— У нас поминки, — сообщила Ирэн.

— А вчера у вас что было?

— Вчера — свадьба.

— Безобразие! Это самое настоящее безобразие!

Громко хлопнув дверью, Зюзин скрылся в своейквартире.

— Старый хрыч, — бросила ему вслед Ирэн. —Весь ритуал обломал.

— У вас действительно вчера свадьба была? —спро­сил Генка.

— Да какая там свадьба, — ответила Кэт. —Просто небольшая вечеринка. Скажи, Ирэн?

— Ага, — сказала Ирэн. — Круто побесились.

Девочки обменялись странными улыбочками.

От этих улыбочек Самокатову почему-то сталоеще тревожней. А внутренний голос ему шепнул: «Мотай отсюда, парень, пока непоздно».

У Горохова же на уме было совсем другое.

— Ну что, девчонки, — потер он ладони. — Пораце­ловаться.

— Вот еще, — зафыркали ведьмочки.

— Да мы легонечко, — сказал Макс.

— А ты целоваться-то умеешь? — спросила у негоКэт.

— А чего тут уметь? Чмок-чмок... — почмокалГоро­хов губами.

— Нет, не «чмок», — возразила Ирэн. — Есть пра­вильныепоцелуи, а есть неправильные.

— Неправильных поцелуев не бывает, — выдалМакс.

— А вот и бывают, — сказала Кэт. И предложила:— Хотите, мальчики, мы вас научим правильно целоваться?

— Хотим! — с восторгом завопил Горохов.

— Но вначале мы вас примем в свой «Клуб любите­лейпоцелуев», — объявила Ирэн. — Идемте.

— Куда это? — насторожился Самокатов.

— У нас имеется специальная комнатка дляпоцелу­ев, — сказала Кэт. — Да, Ирэн?

— Да, Кэт.

Ведьмочки вновь обменялись странными улыбоч­ками.

— По-английски она называется «кис-рум», — ска­залаИрэн.

Девчонки направились в глубь квартиры.

Тревога в душе у Генки нарастала, как снежнаяла­вина.

— Макс, надо отсюда сматываться, — сбеспокойст­вом проговорил он.

Но Горохов был весь в предвкушении поцелуев.

— Ты что, Самокат, спятил? Сейчас жецеловаться будем!

И он резво побежал за девчонками... Генканехотя поплелся за другом.

На дверях комнаты и правда была английская над­пись,сделанная русскими буквами: «Кис-рум».

— Ждите нас здесь, — распорядилась Кэт. —Войде­те, только когда мы крикнем: «Можно».

— Входить по очереди, — добавила Ирэн.

Хихикнув на прощание, ведьмочки скрылись в ком­натедля поцелуев.

Теперь Самокатов еще сильнее ощущал опасность.Даже не ощущал, а знал — сейчас что-то случится.

— Можно! — хором прокричали девчонки.

— Чур я первый! — быстро сказал Макс.

БУМ! — захлопнулась за ним дверь.

— А-а-а-а-а-а... — тотчас раздалсядушераздираю­щий вопль Горохова.

А вслед за тем послышался дикий хохот Кэт иИрэн:

— Ха-ха-ха-ха-ха...

Да, предчувствие не обмануло Генку.

Рванув дверь, Самокатов влетел в «кис-рум». Иего глазам представилась чудовищная картина. Вся комна­та, от пола до потолка,была опутана нитями паутины. Да не тонкими, а с веревку толщиной. А под потолком,в углу, дергался бедный Макс, тоже весь опутанный па­утиной. К нему с двухсторон подбирались Ирэн и Кэт.

Но, боже, как они выглядели! От девочек в нихостались одни лишь головы, все остальное было паучье: мерзкие раздутые тела смохнатыми кривыми лапами.

— А-а-а-а-а-а-а-а... — истошно вопил Горохов.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш... — шипели Кэт и Ирэн.

На паутине то тут, то там висели обглоданныескеле­ты. Генка с содроганием понял, что это останки других мальчишек, которыхзавлекли в свои паучьи сети паучихи-завлекалочки. Самокатов вдруг почувствовал,что и его руки-ноги стягивают липкие нити. Он отчаянно забился, словно муха. Ночем больше Генка бился — тем сильнее запутывался. А в это время к нему спотолка спускалась Кэт. Она широко разинула рот, но оттуда высунулся не розовыйязычок с сережкой-бусинкой, а ядовитое жало.

— Отдай свое сердце, — прошипела Кэт и,спустив­шись, вонзила смертоносное жало в Генкину сонную артерию.

В ушах Самокатова стоял душераздирающий вопльГорохова. А сам Самокатов лежал на кровати в своей комнате. Итак, это опять былсон... Генку ох­ватило отчаяние. Неужели всю жизнь его теперь будут преследоватькошмары? Так ведь и шизануться недол­го... Перед его мысленным взором всплылажуткая кар­тина: Макс бьется в паутине, а к нему подползают де­вочки-паучихи.Генка тряхнул головой, отогнав кош­марное видение. Интересно — а статуяКурочкиной и школа юных ведьм ему тоже приснились?.. «Надо у Го­роха спросить»,— решил Самокатов и, встав с кровати, прошлепал босиком к телефону. Снялтрубку, набрал номер...

— Алло, — послышался сонный голос Макса.

— Горох, привет.

— Самокат, ты что, офонарел?! Знаешь, скольковремени?

— Сколько?

— Два часа.

— Дня?

— Какого дня?! Ночи!

Генка глянул в окно. Да, на улице стояла белаяпи­терская ночь. Но Самокатову было без разницы — бе­лая, черная; ночь, неночь... В данный момент его инте­ресовало совсем другое.

— Горох, мы с тобой вчера на кладбище ходили?

— У тебя что, снова заморочки? — сразудогадался Макс.

— Ага. Мне приснилось, будто мы с тобой пошлина кладбище и увидели там статую Риты Курочкиной.

— Ничего тебе не приснилось. Мы ходили на клад­бищеи видели там статую Курочкиной.

— А затем поехали на Каменный остров? — быстроспросил Генка. — В школу юных ведьм?

— Каких еще юных ведьм? — удивился Горохов.