Забудь меня, Эй - Тала Тоцка

 — Вы очень напоминаете мне одного человека. Я бы даже решил, что это вы, если б не знал точно, что она здесь не живет. Одну девушку, которую я уже много лет стараюсь забыть, но у меня плохо получается.

 — Почему…  — у нее пересохло в горле и руки дрожали, как у страдающего болезнью Паркинсона, — почему вам нужно ее забыть? Что такого она вам сделала?

 — Это неважно, — Роман встал и налил чай,  — она давно замужем и выехала в другую страну. И это к лучшему, если я ее встречу, боюсь, не удержусь и ее придушу, так что нам определенно лучше никогда в этой жизни больше не пересекаться. Вы еще будете чай?

Сашка, оцепенев от страха, с трудом кивнула и обхватила чашку обеими руками, пытаясь согреть заледеневшие пальцы. Она не ослышалась? Роман сказал, что убьет ее, если встретит? Но что такого она сделала тогда, семь лет назад, что он так говорит? Ярость, мелькнувшая в его глазах, не оставляла сомнений, что он не забыл ее, помнит и… ненавидит. Это точно какой-то сюр…

 — Я вас напугал? Простите, Сашенька,  — ее холодные пальцы сверху накрыли широкие теплые ладони. Он смотрел на нее пристально, внимательно разглядывая каждую черточку.  — И все же, вы удивительно похожи. Если бы я точно не знал…

 — Я не за границей и не замужем, поэтому если вашей уверенности недостаточно… — она попыталась встать, но он удержал ее.

 — Извините, я не хотел вас обидеть, — он продолжал держать ее за руки, а у нее не хватало мужества их отнять.

Скорее наоборот, ей отчаянно хотелось почувствовать эти руки у себя на талии, плечах, чтобы он сжал ее в объятиях, а она могла вдыхать этот умопомрачительный мужской запах, запах его теплой кожи, смешанный с дорогим модным ароматом. Саша даже ощутила на губах вкус его тела, чуть пряный и терпкий, а внутри снова сдавило невыносимой силой  — он не забыл ее. Он отчего-то ненавидит ее, и от этого становилось по-настоящему больно. Больно и страшно.

Что-то произошло тогда, когда он ушел, что заставило его написать ей «Забудь меня», а потом возненавидеть так, что ни семья, ни ребенок не смогли помочь ему преодолеть эту ненависть. Она должна выяснить, что тогда случилось, но ей нельзя себя выдать, тем более из-за Дашки. И угораздило же ее потащить ребенка в этот проклятый торговый центр именно сегодня!

— Саша, не молчите!  — она опомнилась от того, что он тряс ее за руки и обеспокоенно заглядывал в глаза.

 — Простите. Я задумалась,  — отняла ладони и снова схватилась за чашку.  — Что случилось с вашей няней, Роман, вы узнали, как она?

 — Да, конечно, Олег съездил к ней в больницу и отвез деньги, завтра я ее навещу. Он позвонил ее дочери, та сразу же приехала, — Роман продолжал насторожено следить за Сашкой, и той пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы успокоиться. Или хотя бы сделать вид. — Нина Андреевна прекрасный человек, но у нее слабое сердце, а Илюха вечно теряется в этих торговых центрах. Точнее, он сам сбегает, ну вы же знаете, как ребенок, ему все интересно. Я запретил ей ходить туда с ним, но он укатал ее, чтобы она сводила его в лабиринт, помните, где эти веревки, лазалки, бассейны с шариками?

Сашка кивнула, отпивая остывший чай. Конечно знает, кто же из родителей не знает эти волшебные места, где ребенок забывает о твоем существовании и можно некоторое время передохнуть, потягивая кофе или фреш.

 — Ну вот, Илюха снова куда-то забурился, у нее схватило сердце, люди вызвали «скорую», а он окончательно потерялся,  — Роман уже говорил спокойно, из глаз исчез тот лихорадочный блеск, который так напугал Сашу,  — и нам с ним очень повезло, что встретились вы.

 — Вы на ходу засыпаете,  — она очень боялась, что тот снова попытается взять ее за руки, поэтому встала и собрала пустые чашки,  — идите ложитесь, вы выглядите очень уставшим.

 — Я отдыхаю, когда смотрю на вас, Саша,  — его такие знакомые и родные оливковые глаза смотрели на нее, словно обволакивая теплым облаком, и ей снова пришлось отчаянно сопротивляться, чтобы не поддаться этому облаку,  — но вы правы, нужно ложиться спать.

Он быстро принял душ, пожелал ей спокойной ночи и ушел к сыну, а она сидела на кухне, не в силах подняться и втупившись в окно, смотрела на звезды и думала. Все эти семь лет она считала, что Робин Гуд просто бросил ее, забыл, как тысячи, десятки тысяч мужчин бросают женщин, напев им сказок о вечной любви. А все оказалось еще хуже.

Конечно, можно было признаться, что это она и попытаться выяснить, что тогда произошло, не придушит же он ее в самом деле. Он бизнесмен, а не бандит какой. Но… Стоит ли? Пусть окажется, что произошла какая-то фатальная ошибка, что Романа ввели в заблуждение — кто, что, не важно, — что это изменит?

У Романа есть семья, жена и сын, почему его жена сейчас за границей — у всех свои причины. Может, уехала отдыхать, может, лечиться, да мало ли что делают за границей люди, у которых есть деньги. И что изменится, когда он узнает правду?

Ей придется сказать правду и о Дашке, а нет, он и сам все легко вычислит. И возможно, даже сделается внимательным и ответственным отцом, приходящим по воскресеньям, а она будет страдать и мучиться от его присутствия, потому что одного вечера, проведенного с ним хватило, чтобы понять, что она все так же его любит.

Будто и не было семи лет, за которые, как Сашка считала, она полностью излечилась от этого изнуряющего и изматывающего чувства. А может, он даже снизойдет до секса раз в неделю, украдкой, пока не видит дочь. Такая вот запасная скамейка игроков, вторая ячейка. Или вторичная… Он будет бросать им со своего стола объедки внимания и заботы, но на первом месте для него всегда будет его семья. Саша даже головой затрясла, прогоняя эти видения.

Уже стоя в душе под струей воды ее внезапно осенило: а что, если это не Робин Гуд вовсе? Нет, она конечно при памяти, но все же, это все так нереалистично, вдруг Роман тоже просто очень сильно похож на Робин Гуда?

Бред, конечно, полный, ей бы сходить провериться куда-нибудь, желательно к психиатру, но эта мысль прочно засела в голове и никак не хотела оттуда выбираться. Оставалось проверить, а проверить достаточно легко, у него на левом плече должен быть шрам, два шрама с двух сторон, след от сквозного ранения. Надо дождаться, пока он уснет и посмотреть. Хотя лучше бы, конечно, сначала к психиатру.

Сашка вышла из ванной, легла возле дочери, но сон не шел, как она ни старалась. Наконец, ей это надоело, она встала, набросила халат и, стараясь не шуметь, пробралась в гостиную, включив в коридоре ночник. Слабый свет падал на спящих мужчин, маленького и большого, и Саша невольно засмотрелась на это трогательное зрелище: малыш разложился звездочкой, сбросив одеяло, а Роман спал на животе, подмяв подушку. Он тогда так же спал, только вместо подушки у него была Сашка.

На миг она вновь ощутила вполне реальную физическую боль в груди и зависть к женщине, с которой он так спит каждую ночь. Сашка едва не взвыла от этого острого чувства, пронзившего ее, словно остро заточенный клинок. Роман спал раздетым, и она наклонилась, чтобы рассмотреть его ближе.