Вакансия маньяка занята (сборник) - Алексей Макеев

Вскоре они катили по улице Орехова, вдоль которой тянулись ряды пятиэтажек. Даже на первый взгляд было заметно, что этот город существенно больше Горбылева. Здесь проживало не менее сорока, а то и пятидесяти тысяч человек. Увидев в просвете улицы высокую арку с надписью: «Городской парк культуры и отдыха», Гуров буднично констатировал:

– Ну, вот мы и приехали. Осталось найти Загорова.

Они оставили «Пежо» на стоянке у входа в парк и, пройдя через фигурные кованые ворота, зашагали к виднеющемуся за деревьями монументу, представлявшему собой высокую стелу со звездой на вершине, у основания которой стоял каменный танк ИС и фигуры нескольких бойцов, бегущих в атаку. Подойдя поближе, опера увидели на одной из лавочек у фонтана высокого худого мужчину средних лет в костюме песочного цвета. Лишь взглянув на него, оба, не сговариваясь, определили:

– Он!

Это действительно был адвокат Виталий Загоров, который при появлении оперов поднялся с лавочки и шагнул им навстречу. Обменявшись приветствиями, они отошли в тень аллеи и, найдя место побезлюднее, уже втроем оккупировали обнаружившуюся там единственную садовую скамейку старинного фасона с литыми ножками и выгнутой спинкой из деревянного бруса.

– Готов вас выслушать и ответить на все ваши вопросы, – положив ногу на ногу и откинувшись к спинке скамейки, деловито произнес Загоров.

– На ваш взгляд, каковы перспективы того, что на суде вам удастся добиться оправдательного приговора? – столь же деловито поинтересовался Гуров.

– Перспективы-то неплохие, если речь вести о суде… – грустно усмехнулся адвокат. – Но в Горбылеве, скорее всего, будет не суд, а судилище, где факты и доказательства игнорируются, а приговор выносится, исходя из пожеланий заказчика и размера взятки. Но, учитывая то обстоятельство, что Кубышный, несмотря на зверские избиения Цурякиным, так и не сломался, так и не подписался под собственным приговором, суда может и не быть. У меня есть серьезные опасения в плане того, что парень до суда может не дожить. В один из ближайших дней мы рискуем узнать о том, что подозреваемый в серии изнасилований и убийств, будучи одолеваемым угрызениями совести, покончил с собой, повесившись в камере.

– А как зовут «потерпевшую» и ее приятелей, как зовут тех двоих полицейских, что задерживали Кубышного, я так понял, вы не знаете? – спросил Крячко.

– К сожалению, нет… – развел руками Загоров. – Я только сегодня утром впервые смог увидеться со своим подзащитным. О как! Представляете? И то лишь благодаря тому, что включил на всю мощь голосовые связки, пригрозив, что если мне опять откажут, ссылаясь на некие «интересы следствия», то сегодня же обращусь в областную прокуратуру и даже дойду до Москвы. Только после этого, не знаю, с кем созвонившись, начальник горбылевской полиции мне такое разрешение дал.

– То есть засекреченность «потерпевшей» и всех прочих участников тогдашнего фарса определяется именно «интересами следствия»… – понимающе кивнул Лев. – Но тогда, следуя логике событий, эти пятеро тоже рискуют досрочно отправиться в мир иной. Они знают слишком много, и поэтому потенциально опасны…

– Да, нельзя исключать и этого, – подтвердил адвокат. – В наших краях иной раз случается такое, что вообще ни в какие ворота. Года четыре назад в Горбылеве я защищал одного парня, которого обвиняли в краже крупной суммы денег у одного предпринимателя. Не буду углубляться в детали, но «гвоздем» обвинения был некий свидетель, на показаниях которого строилось все обвинение. Мне удалось найти доказательства того, что свидетель нагло врет. Следуя нормальной логике, обвиняемого должны были бы отпустить, лжесвидетеля – посадить.

– Само собой разумеется… – кивнул Лев.

– Но это с точки зрения нормальной логики! – Загоров безнадежно махнул рукой. – А тут – какая может быть норма? Как я сейчас понимаю, в том, чтобы обвиняемый был осужден, почему-то кровно был заинтересован сам «потерпевший». И вот, как только стало ясно, что «свидетеля» могут «расколоть» и дело рассыплется, на него напали неизвестные хулиганы и проломили ему голову. Он умер, не приходя в сознание, а суд продолжился, и, хотя я доказывал, что показания «свидетеля» были ложными, моего подзащитного все равно посадили на пять лет. Слава богу, мне удалось добиться хотя бы общего режима. Им что ни говори, они мне свое: показания мог бы опровергнуть тот, кто их дал, но поскольку его нет и опровергнуть некому, обвиняемый автоматически признается виновным. Здесь такое – сплошь и рядом.

– Хм… – участливо взглянул на адвоката Крячко. – Но тогда, выходит, при таком судебном беспределе вам самому может угрожать опасность? Раз вы достаточно жестко беретесь защищать Кубышного, значит, тоже представляете опасность для тех, кто верховодит в Горбылеве?

– Разумеется… – Загоров щелчком сбил сухой листик, упавший с дерева на его рукав. – Мне сегодня уже намекнули, что я чрезмерно «рву удила», защищая «всякую мразь, не заслуживающую снисхождения». Да, риск определенный есть. Ну а кто сегодня не рискует? Все мы в той или иной степени «на мушке» у нашей судьбы…

По просьбе оперов адвокат в общих чертах обрисовал ситуацию по области. С точки зрения Загорова, областное руководство всячески выстраивает свою политику в русле некой «стабильности местного формата», когда якобы «и волки сыты, и овцы целы». Однако эта «стабильность» уже давно обратилась в затхлый застой, когда думают одно, говорят другое, а делают третье, когда за фальшивой ширмой «умеренного благополучия» процветает коррупция, когда все сущее решается не по закону, а «по понятиям».

– …У нас уже давненько сформировались параллельные «серые» структуры управления, – сцепив пальцы рук, неспешно повествовал Загоров. – Это напоминает армейскую дедовщину, когда бездарный офицер поощряет старослужащих на полный произвол. Вроде того, делайте в расположении роты все, что хотите, но чтобы кровати были заправлены идеально, полы были отдраены, дневальный стоял на тумбочке. Чистейшей воды формализм! Ему плевать на то, что старослужащие бесчинствуют и куражатся над новичками. Главное – чтобы показуха была на высоте. Вот то же самое и в наших краях. Правда, в Орехове чуть получше – тут хозяин крепкий, он властью делиться ни с кем не собирается. Сам рулит, сам все вопросы решает. Конечно, не без огрехов, но в целом все местные «элиты» держит в кулаке. В том числе и криминальную. А вот в Горбылеве, во многих других районах тамошние главы – «не пришей кобыле хвост». Мало того, что сами хапуги, каких поискать, так помимо них еще и организованный криминал урывает свою немалую долю.

– В смысле, «распил» бюджетных денег? – уточнил Гуров.

– Не только! Все управляющие компании в том же Горбылеве – это мафиозные шарашки, которые, ни хрена не делая, дерут семь шкур за коммунальные услуги. Года три назад все системы водоснабжения сел отдали на откуп некоему предпринимателю Халюжину. Он тут же вдвое взвинтил цену на воду, причем с пересчетом за прошедшие два года. Некоторым сельским жителям принесли квитанции к оплате, где значились суммы в тридцать-сорок тысяч! Понятное дело, народ возмутился, в прокуратуру и суд посыпались заявления. Но он сумел отбрехаться, мол, водопроводные сети изношены до предела, а чинить их не на что. По десятке все же содрал. А через год куда-то бесследно исчез. Причем, как оказалось, не заплатив энергетикам за работу глубинных насосов. Пришлось людям опять раскошеливаться, чтобы вообще не остаться без воды.