Одаренные дети - Ирен Ипенбург

У младшей сестры Раймонда Эвелин, которая уже учится в начальной школе, другой характер, чем у ее брата. Она не выносит того, что ее познавательные порывы постоянно сдерживают, и яростно этому сопротивляется. В школе детям выделяют один час для самостоятельных занятий, однако читать Эвелин не разрешают, потому что учителя опасаются, что в таком случае она будет слишком опережать своих одноклассников. Эвелин демонстративно кладет свои ноги на стол и настаивает на своем праве, как и другие дети, выбирать, чем она хочет заниматься в предоставленный ей свободный час. Почему другие дети могут выбирать, а она нет? Из-за того, что Эвелин реагирует не так, как ее брат, их родители вдруг осознали, что и Раймонд из-за своей покладистости все это время интеллектуально «голодал». Они не только увидели, что Раймонду тяжело в школе, но и то, что он способен на гораздо большее, чем требует от него школа. Кроме того, им стало ясно, что он совершенно не научился прикладывать усилия для выполнения заданий, что может аукнуться позже, в старшей школе, да и во взрослой жизни. Мотивация не приходит сама по себе: для нее нужно создавать условия, ее нужно поощрять. Кроме того, в школе Раймонд выработал привычку «выводить учителей на чистую воду», что впоследствии может перерасти в неприятную личностную черту.

Часто говорят, что дети легко адаптируются. Даже если ребенок и адаптируется быстрее, чем взрослый, приведенные примеры показывают, что ребенок восьми лет уже в значительной степени сформирован той окружающей средой, в которой он вырос. Небольшая приладка к окружающей среде еще возможна, но чтобы вписаться в культуру деревни, в которой они вдруг очутились, Андреасу и его сестре нужно полностью перестроить свое поведение. С другой стороны, маловероятно, что деревенские дети смогли бы приспособиться к Андреасу. Это их деревня, и они не могут, да и не хотят приспосабливаться к этим горожанам. В этом не было бы необходимости, если бы они могли приняли Андреаса таким, каков он есть: не просто ребенка из города, а ребенка с высоким интеллектом. Но и этого они делать не хотят. Для Андреаса и его сестры их жизнь дома и вне его, в школе и на улице, – это как жизнь на двух разных планетах. Андреас еще настолько мал, что даже не понимает, что его поведение и словарный запас отличает его от других детей в его школе. Желание родителей Раймонда и Эвелин влиться в деревенскую жизнь и не выделяться на фоне других деревенских жителей на практике, оказывается, очень непросто реализовать. Даже если бы школа и была готова пойти навстречу и удовлетворить познавательные потребности Андреаса, то в социальной сфере непреодолимый разрыв, вероятнее всего, сохранился бы. Родители постепенно прозревают, что они недооценили, что в сфере интеллектуальных способностей царят другие законы, чем в социальном общении. Например, человек с очевидно низким интеллектом не может, как бы он ни старался, конструктивно участвовать в собрании ученых-физиков. Даже если ему этого очень хочется и он из кожи вон лезет, все равно это невозможно. Настолько же невозможной является и обратная ситуация. Природа не позволяет делать такие резкие переходы. Эти два ребенка просто-напросто не соответствуют деревенской среде. Правильнее было бы родителям заранее изучить, способны ли их дети вписаться в эту среду. Если бы они обнаружили, что это невозможно, то лучше было бы и не переезжать туда жить. Таким образом, совершенно не обязательно человек может адаптироваться к любой окружающей среде.

Для Раймонда конфронтация со школьной средой не носила такого тотального характера. Он не был чужаком. Кроме того, он даже очень старался приспособиться как в социальном, так и в интеллектуальном плане. Но и это зашло слишком далеко и стало принимать пагубный характер. В школе ему приходилось приспосабливаться, так как там решительно не желали стимулировать интеллектуальное развитие детей. Например, в этой школе ни одному ребенку не давали направление в старшую школу высшего уровня. Из-за того, что Эвелин, его младшая сестра, сумела отстоять свое право на самореализацию, родителям стало наконец ясно, что у обоих детей в школе назрели серьезные проблемы. Только после этого школа пошла Раймонду навстречу.

Бывает и сразу все хорошо:

Баренду разрешают быть самим собой

Когда Баренду было немногим больше трех лет, его родители обратились в Центр по изучению одаренности в городе Наймеген за советом, как наилучшим образом воспитывать ребенка. Действительно ли Баренд, тогда еще их единственный ребенок, был таким умным и одаренным, как им казалось? Уже в юном возрасте Баренд сильно интересовался техникой. Так, например, он не только знал названия различных инструментов, но и то, как их нужно использовать: он мог, например, использовать штангенциркуль или уровень. Одним из его первых слов было слово «отвертка». Когда ему было всего полтора года, он часто ходил со своей любимой пластиковой отверткой по дому и все чинил. Но вскоре его перестали устраивать игрушечные инструменты, и он стал требовать настоящие. Он также был музыкален и испытывал интерес к музыке, отдавая явное предпочтение некоторым композиторам.

Исследование показало, что Баренд на самом деле был очень интеллектуально одаренным, а также очень творческим ребенком. Его родителей волновало, правильно ли они его воспитывают, нужно ли им заниматься с ним больше или меньше, или по-другому? На самом деле они воспитывали его именно так, как надо. С детства они давали ему серьезные ответы на его вопросы и на языке, который был ему понятен. Вопросы типа «Как работает электричество?» были самыми обычными. К тому же дома у них было полно самого разнообразного материала для того, чтобы удовлетворить его текущие интересы и стимулировать развитие новых интересов.

На данный момент Баренду тринадцать лет. Его интерес к технике снизился с тех пор, как он решил сосредоточиться на музыке. С четырех лет он учится игре на скрипке, сначала он брал один урок в неделю, а потом стал заниматься два раза в неделю. Когда ему было пять лет, он спросил, можно ли ему также учиться игре на фортепиано. Ему разрешили, и ему это очень нравится. Он также играет в шахматы, в хоккей, и у него много друзей.

Родители Баренда нашли школу, в которой он не очень выделяется. В этой школе есть и другие дети, которые играют на музыкальных инструментах, в том числе и на скрипке. В пять лет Баренд и несколько из его школьных друзей с энтузиазмом рассказывали, что они учатся играть на скрипке для того, чтобы, «когда вырастут, играть в полицейском оркестре!»

Почему же у Баренда все шло так хорошо и легко? Дело в том, что хотя от Баренда, конечно, ожидали, что он адаптируется к окружающей среде, но при этом и школа, и родители принимали его таким, как есть, и с самого начала к нему прислушивались. Сотрудничество школы с его родителями протекало безо всяких проблем. Важной частью принятия его таким, как он есть, было решение родителей поместить его в такую среду, где бы он нашел «себе подобных». В его школе были и другие дети, которые играли на скрипке и стремились к знаниям. Он не выделялся, и у него не было необходимости постоянно подстраиваться, что важно для нормального развития.

Баренд может быть самим собой. Конечно, Баренд не является педагогическим чудом и у его родителей хватает проблем с его повседневным воспитанием. Тем не менее можно констатировать, что до настоящего момента у Баренда не было расхождения между его способностями и предоставленными ему возможностями для их реализации. Ему повезло, что и дома, и в школе он может себя проявить самым наилучшим образом и получить от этого удовольствие. Слова «приладка» и «принятие» звучат в данном контексте излишне сложными. Баренда принимают таким, каков он есть, и никто не считает его способности чем-то необычным. Его одаренность просто признается его окружением. А в таком случае все идет гладко.