Папа, мама, бабушка и восемь детей в деревне, или Маленький подарок Антона - Анне-Катрине Вестли

— Мамочка! Неужели ты не узнаёшь меня? Да ведь это я, твой старший сын Антон! Я виноват, я должен был писать тебе письма, но я так не люблю их писать. И потом, мне очень несладко жилось первые годы! Зато теперь у меня дела пошли превосходно! Видишь, это всё мои чемоданы! Я приехал, чтобы вместе с вами отпраздновать Рождество, и привёз много-много подарков. Но самый главный подарок я приготовил тебе. Все эти годы я мечтал подарить тебе… Нет, пока это секрет. Его привезут сюда только на Рождество…

— Да, да, да, очень хорошо, но всё-таки ты не мой сын, — перебила его бабушка. — Иди сюда, к свету, и ты увидишь, что вовсе не знаешь меня! У меня есть только дочь, но она вместе со своим мужем пошла на юбилей духового оркестра шофёров, а все эти дети — мои внуки.

Незнакомец вошёл в кухню и внимательно осмотрел бабушку и детей, которые приготовились к борьбе. В это время в дом вбежали Мартин и Мадс.

— Тебе помочь, бабушка? — крикнули они в один голос, засучивая рукава.

— Нет, нет, садитесь. И ты тоже садись, — пригласила бабушка незнакомца.

Его круглые от удивления глаза перебегали с одного на другого.

— Это всё мои племянники? — робко спросил он наконец. Лицо у него было такое печальное, что бабушке стало его жалко.

— Ну пусть племянники, если тебе так хочется. Только скажи нам всё-таки, кто ты такой? Тебя зовут Антон? — спросила бабушка.

— Мы будем звать его дядя Антон, — тут же предложила Мона.

— Но почему ты решил, что я твоя мать? — продолжала допрашивать бабушка.

— Потому что ты здесь живёшь, — ответил Антон. — А я родился в этом доме, и если бы ты только знала, сколько раз он мне снился и как я мечтал снова увидеть его!

— Я понял! — закричал Мадс. — Ты сын старика и старушки, которые жили здесь до нас.

— Да, да! А где же они? Неужели умерли? — встрепенулся незнакомец, и на глазах у него показались слёзы.

— Не волнуйся, Антон, — сказала бабушка. — Твои родители живы и здоровы. Просто жить одним в лесу им было одиноко и трудно, поэтому они продали дом папе, маме и детям, а сами переехали в город, в их квартиру.

— Значит, они больше не живут здесь? Значит, этот дом уже не наш и мне следует уйти?

— Зачем же тебе уходить? На дворе ночь, оставайся у нас ночевать. Мы тебя уложим в гостиной на диване. Дети, помогите Антону внести свёртки, а я пока постелю ему постель.

Бабушка угостила Антона вафлями и какао. Ей казалось, что если человек приехал из такой дали, как Америка, то он непременно должен был проголодаться в пути.

— Нет, я ехал недолго, я прилетел на самолёте, — объяснил бабушке Антон, — но я действительно хочу есть.

— Идите спать, дети, уже поздно, — сказала бабушка.

— Как же мы пойдём спать, когда у нас в доме незнакомый человек? — шепнул бабушке Мадс. — А если он обманщик?

— Кто, Антон-то? Не может этого быть, но, если ты так боишься, я постерегу его, пока не придут папа с мамой.

Дети и Антон ушли спать, а бабушка уселась в папину качалку и, слегка покачиваясь, думала о том, сколько удивительных вещей случается на свете.

Постепенно глаза её закрылись, и она сладко заснула. Заснули и Самоварная Труба, и все восемь детей.

Не спал только Антон.

Папа и мама возвращались домой уже после полуночи. Рука об руку шли они по лесной дороге, весёлые и счастливые.

— Как приятно иногда развлечься! Я уж думала, что совсем разучилась танцевать! — говорила мама.

— Ты танцевала лучше всех! И твоё платье было самое красивое! — говорил папа.

— Т-ш-ш… Не кричи так громко! Наши уже спят, и мы должны идти тихо-тихо, а то Самоварная Труба услышит нас, залает и всех разбудит.

— Ладно, ладно! Я буду говорить шёпотом и пойду на цыпочках, — прошептал папа и зашагал на цыпочках.

Мама не выдержала и засмеялась.

Так папа с мамой дошли до калитки. И вдруг они увидели, что дверь их домика тихонько отворилась и из неё выскользнула не Самоварная Труба, не бабушка и не кто-нибудь из детей…

— Боже мой, — прошептала мама, прячась за дерево, — какой-то незнакомец!

— Может быть, это Хенрик? — прошептал папа и спрятался за другое дерево. — Стой тихо, сейчас мы его немного испугаем!

— Это не Хенрик! Этот человек на две головы выше нашего Хенрика, — заметила мама.

— Но кто же это, если не Хенрик? — удивился папа.

Незнакомец остановился посреди двора и посветил кругом карманным фонариком, потом зашёл в сарай и вынес оттуда лопату. Затем он перепрыгнул через забор и скрылся в лесу.

— Идём за ним, — прошептал папа. — Это, наверное, вор! Идём, мы его поймаем.

И папа с мамой тихонько пошли вслед за незнакомцем.

Незнакомец не спешил, и папа с мамой могли незаметно следовать за ним, не зажигая карманных фонариков. Они шли очень осторожно, но всё-таки папа наступил на ветку, и она громко хрустнула.

Незнакомец сразу же остановился и прислушался; папа и мама тоже остановились.

Незнакомец пошёл дальше, и папа с мамой пошли дальше.

Вдруг он снова остановился и вынул из кармана какую-то бумажку. Папа и мама видели, как он наклонился над бумажкой и посветил на неё фонариком. Затем он сложил бумажку и большими шагами зашагал вправо. Он сделал четыре шага вправо, потом два шага влево, один шаг назад и очутился возле большой старой ели.

— Как бы он не осветил нас… Дальше нам придётся ползти, — прошептал папа.

Неожиданно незнакомец исчез под нижними ветвями ели; папа и мама видели только его фонарик. Потом они услышали, что незнакомец копает землю.