Закон сильной женщины - Галина Владимировна Романова

Олег, если честно, пить вообще не собирался. Он собирался после торжества вернуться с Ольгой домой. Давить счастливые улыбки на людях — это и на трезвую голову непросто. Сейчас он отделался от Богданова дежурной фразой:

— Поживем — увидим.

— Ладно, как знаешь. Запомни: сбор в десять. Не опаздывайте.

— Угу.

Олег вернулся с трубкой на кухню. С удовольствием прошелся по теплым плиткам пола: ноги наконец согрелись, на душе потеплело.

— А то знаю я вас, Степановых, — трещал Богданов. — Оля будет перья чистить до обеда, ты — галстуки вязать.

— Слушай. — Олег снова стоял у окна, уставившись на то место, откуда двадцать минут назад отъехала машина его жены. — Так ты точно никакой Валентины не знаешь?

— Откуда, ну? — как будто даже обиделся Богданов.

— Оля при тебе, пока вы подарки выбирали, ни разу ей не звонила?

— Не слышал.

— И Валентина эта Оле не звонила?

— Я не слышал, — уже с напором повторил Саша.

— Ладно, пока. Не говори ей, что я интересовался, хорошо?

— Да иди ты! — громко возмутился Богданов. — Мне очень надо, да?

Олег нажал на отбой.

Саша нажал на отбой, задрал голову к потолку и покрутился в рабочем кресле. Потом тяжело выдохнул и, усаживаясь поудобнее, уставился на женщину, которая развалилась на диванчике для посетителей.

— Он что-то знает, Оля! — Богданов свел брови на переносице и тут же притворно захныкал: — Что ты делаешь, а? Нет, вот что ты сейчас делаешь?

Оля прекрасно знала, что дверь маленького кабинета Богданова заперта: она сама дважды повернула ключ, когда вошла. Теперь можно не скромничать. Медленными дразнящими движениями она расстегивала на себе короткое платье на пуговицах. А под платьем только трусики и чулки.

— Ты что, без лифчика? — Богданов замер в кресле. — Ты что творишь? А если бы он увидел, как ты одеваешься?

— Не волнуйся, Санечка. — Она расстегнула наконец платье, распахнула пошире. — Лучше иди ко мне. Ты же помнишь, у нас не так много времени.

Богданов глянул на настенные часы. До ежедневной оперативки, где его присутствие обязательно, оставалось полчаса.

— Олька, ты понимаешь, что мы рискуем?

Он вышел из-за стола и, на ходу расстегивая ремень, двинулся к диванчику.

— Рискуем, милый. — Она дотянулась до пуговицы на его штанах. — Но это так возбуждает!

— А если спалимся? — Он застонал от прикосновения ее рук, губ. — Олег нас убьет!

— Не спалимся. Иди сюда. — Она завалилась на спину, потянула его на себя, зашептала на ухо: — Главное, не злоупотреблять! В любом деле нужна норма!

Через пятнадцать минут Оля выпорхнула из его кабинета с грудой бумаг. Она медленно шла по торговому залу, листая их на ходу и шевеля губами, будто читала. Рассеянным кивком отвечала на «здрасьте, Ольга Витальна». И рылась, рылась в документах.

Конечно, она ни черта не видела, строчки прыгали перед глазами. И документы были липовые — прошлогодние черновики, которые она нарочно таскала с собой для конспирации. Может, кто-то и догадывался об истинной причине ее визитов к главному менеджеру автосалона Александру Федоровичу Богданову. Но ведь догадываться — не значит знать. Болтать можно что угодно, главное — факты. Так вот, где эти факты? Доказательства где?

Доказательств не было. Она старательно обставляла каждый визит к нему в салон, если не получалось встретиться где-то еще. В конце концов, она из главного офиса прибыла, не с улицы. Ее знают, уважают, здороваются. Она не последний человек в компании. А что двери закрывают, когда она к нему заходит, так это теперь принято так. Чтобы не отвлекали.

Это правило, введенное не так давно новым генеральным, их очень устраивало.

— Смотри, Олька, осторожнее там.

Богданов, уже поправивший одежду и уничтоживший следы помады на щеках, проводил ее до двери.

— Где там?

Она хохотнула. Достала из сумочки лифчик, надела его. Натянула платье, застегнула пуговки под самое горло.

— Дома осторожнее! Олег, он опасный, Оля! С виду спокойный, но за этим спокойствием, знаешь, что угодно может скрываться.

— Маньяк, например? — ухмыльнулась она. Чмокнула его в щеку на прощание и снова оставила еле заметный след от помады.

— Ты не шути! Он подозревает тебя. И я за тебя переживаю.

— Как приятно. — Она лукаво улыбнулась, не отрывая взгляд от бумаг.

Она уже стояла на пороге его кабинета. Игра началась.

— Приятно, что ты за меня беспокоишься. Может, ты влюбился в меня, а, Богданов? Может, у нас с тобой не просто секс?

Она уже пролистала к тому моменту все бумаги и вернулась к первой странице. Сделала пару шагов от его двери, даже успела с кем-то рассеянно поздороваться.

— У нас с тобой не просто секс, Оля, — неожиданно бросил ей в спину непутевый Богданов. — И именно поэтому надо быть предельно осторожными. Пока.

Она благополучно добралась до выхода, шелестя ненужными бумагами. Вышла на улицу, поежилась. После горячих ласк Богданова тело не успело остыть, и осенняя прохлада показалась особенно неприятной. К отвратительной сырости добавилось еще что-то. Она даже поначалу не разобралась, что именно. Только когда села в машину, заперлась изнутри, включила печку на полную мощность и почувствовала неожиданное облегчение, поняла, что именно гнало ее в машину.

Страх. Неожиданный, непонятный и от этого еще более сильный.

Она давно зашвырнула на заднее сиденье черновики и сумочку. Теперь пришлось полезть за ней, достать мобильник и набрать Богданова.

— Чего ты? — насторожился он. — Что-то забыла?

— Нет. — Она нервно улыбнулась своему отражению в зеркале заднего вида. — Знаешь, странное чувство.

— Не понял. Говори быстрее, я уже иду на оперативку, — скороговоркой пробормотал он и попутно с кем-то пошутил о погоде.

Ему нет до нее дела. Она вдруг до того обиделась, что решила немного сгустить краски. Не признаваться же, что страх ее ни на чем не основан, разве что на его опасениях.

— Знаешь, мне кажется, за мной кто-то следит.

Соврала. Ничего такого ей не казалось, просто сделалось неуютно на осеннем холоде после секса. А вообще Сашка сам виноват: нечего ее пугать.

— Что-что? Следит?

— Да, — шепотом отозвалась Оля.

— Ты заметила кого-то?

— Нет. Просто ощущение такое неприятное.

— Ладно, это пройдет, — утешил он. — Но надо быть осторожнее, я же говорю. После оперативки позвоню тебе.

— Не надо, не звони. Олег знает, что я сегодня в отгуле. Я домой чуть позже поеду.