Животные в войнах древнего мира - Александр Нефедкин

Если сведения Библии были бы уникальны, то можно было бы сразу их отвергнуть, но существует определенная группа источников, упоминающих большее, нежели обычное, количество людей, едущих на слоне. Софист Флавий Филострат написал жизнеописание философа Аполлония Тианского, жившего в I в. н. э., которому рассказывали, что «для сражение слоны оснащаются башнями, каковые получают одновременно по десять или пятнадцать индов, с которых эти инды стреляют из лука и метают дротики так, словно с ворот бросают. А само животное действует хоботом, как рукой, и использует его для метания дротиков» (Philost. Vita Apol., II, 12). По данному сообщению можно понять, что в Северо-Западной Индии на рубеже эр использовались по античному образцу башни, тогда как метание дротиков самим слоном было, скорее, индийским обычаем, хотя, возможно, местный способ езды на слонах, покрытых лишь попоной, в регионе преобладал, как это нам показывают кушанские изображения[93].

Рис. 25. Боевой слон с двухэтажной башней. Средневековая европейская миниатюра. MS. 22, F XIII, Westminster Chapter Library. Воспроизведено no: Druce G. C. The Elephants in Medieval Legend and Art // The Archaeological Journal. 2nd Series. Vol. 26 (77). London, 1919. P. 43. Pl. VI, 2.

Следующая группа сведений относится к Эфиопии, где боевых слонов стали использовать по образцу Птолемеев. Гелиодор, рассказывая в своем романе «Эфиопика» о войне персов с эфиопами, упоминает между прочим, что «находящиеся на слонах в башнях, по шесть в каждой, стреляли по два на каждую сторону, только тыл оставался незадействованным» (Heliod., IX, 18, 5). Следовательно, всего с корнаком на африканском слоне оказывалось семь человек. Намного позднее, во второй половине XIII в., Марко Поло (гл. 193), сам, впрочем, не бывший в Абиссинии, сообщает, что в каждой башне располагалось 12, 14, а иногда 20 человек, тогда как испанец Луис дель Мармоль (1520–1600) пишет в «Общем описании Африки»: «Когда эфиопы идут на войну, они ставят деревянные башни на спины слонов, откуда десять или двенадцать человек сражаются стрелами, камнями и дротиками»[94].

Зинджи Занзибара, по описанию Марко Поло (гл. 192), опять же не бывшего там лично, ставят «теремки» на слонах, куда взбираются от 16 до 20 человек, вооруженных копьями, мечами и камнями. В Пегу, как рассказывает тот же Марко Поло (гл. 121), побывавший в Бирме, на слонах устанавливают деревянные башенки, в которых находится по крайней мере 12, иногда 16 и более бойцов.

Табари один раз замечает, рассказывая о битве при Кадисийи, что «на каждом слоне ездило двадцать человек» (Tabari, 2298 (р. 93)). При осаде Эдессы в 544 г. Хоеров I направил к башне города «одного из слонов, поднявшего большую массу наиболее воинственных среди персов бойцов» (Procop. Bel., VIII, 14, 35), однако данное предприятие диктовалось конкретной необходимостью при осаде вести наиболее эффективный огонь с высоты животного по защитникам крепости.

Как видим, данных слишком много, чтобы считать их простым вымыслом или передачей существующей традиции. Естественно, количество воинов в экипаже слона в первую очередь определяется конструкцией башни и простой «грузоподъемностью» животного. П. Арманди справедливо выступил против возможности использования в древности двухэтажных башен, которые показаны на многочисленных средневековых памятниках западноевропейского искусства, указывая на возникающие в таком случае проблемы балансировки груза при ходьбе, а также на отсутствие античных изображений подобного аппарата[95]. По Р. Каррингтону, животное не может эффективно нести «поклажу много более, чем 600 фунтов» весом, то есть более 260 кг, однако данное мнение, похоже, минимизирует вес поклажи. П. Арманди считает, что максимальный вес груза животного может достигать 2000–2500 ливров (1000–1250 кг), в бою же для мобильности эту ношу следует уменьшить до 1000–1200 ливров (500–600 кг); с ним согласен и один из крупнейших специалистов по азиатскому слону Сендерсон, по мнению которого полтонны – оптимальный вес для длительных маршей слона, хотя кодекс Бенгальского комиссариата предписывал животному груз 1640 фунтов, к которым следует добавить еще 300, приходившиеся на погонщика и цепи (всего – ок. 840 кг); А. Гедоз по материалам английской кампании в Абиссинии в 1868 г. указывает, что на марше хороший артиллерийский гужевой слон из Индии носил [96] груз в 1760 ливров (880 кг), тогда как прочие – 1300–1600 ливров (650–800 кг)[97]. При этом надо иметь в виду, что для боевых действий отбирали наиболее сильных и выносливых животных, физические характеристики которых должны были превосходить их оставшихся в обозе сородичей, тогда как людей в экипаж, наоборот, набирали небольших и нетяжелых[98]. Следовательно, в принципе, слон мог нести десяток людей в башне. И действительно, в описании элефантерии Делийского султаната XIV в. Аль-Умари отмечает, что боевой слон мог носить 6-10 человек в соответствии со своим размером[99].

Видимо, ключ к пониманию данных о многочисленном экипаже можно найти в рассказе Афанасия Никитина, бывшего в 1469–1472 гг. в Центральной Индии. Описывая боевых слонов государства Бахманидов в общем, он пишет: «А бои у них все на слонах… одевают их в булатные доспехи и делают на них городки; а в каждом городке находится по 12 человек в доспехах, с пушками и стрелами»; в рассказе о парадном выезде султана читаем, что там участвовало «300 слонов, наряженных в булатные доспехи с городками, а городки окованы. В городках же по 6 человек в доспехах с пушками да с пищалями, а на великом слоне 12 человек». Однако в поход против соседнего государства Виджиянагар отправилось 100 слонов «в доспехах и с городками, и на каждом слоне по 4 человека с пищалями», а на 40 слонах, облаченных в доспехи, индийского союзника султана было «по 4 человека с пищалями»[100].