Праздник Святой Смерти - Ирина Лобусова

— Говори, — насторожилась Зина.

— Не сейчас. Вечером. Возвращайся с работы пораньше. Я сказажу тебе что-то очень важное. Приготовлю ужин, мы поужинаем, и спокойно обсудим, как нам быть.

— Ты хочешь поговорить о нас? — Крестовская аж задохнулась от счастья. К счастью она совсем не привыкла, и оказалось, что от счастья трудно дышать.

— Ну разумеется, о нас! О ком же еще? — рассмеявшись, Барг поцеловал ее в кончик носа. — Вечером я с нетерпением буду ждать тебя! Я хочу сказать тебе что-то очень важное, — повторил он.

Весь день Зина летала как на крыльях. У нее было никаких сомнений в том, что Виктор хочет сделать ей предложение. Каждая женщина всегда чувствует подобный момент! Зина ощущала себя невероятно счастливой. Глаза ее сверкали, ей хотелось петь. И, глядя на ее сияющее лицо, Бершадов хмурился больше, чем обычно.

Крестовская едва дождалась шести часов, и в одну минуту седьмого вылетела с такой скоростью, которой от себя даже не ожидала. Интересно, купит ли Барг шампанское? Цветы, обязательно будут цветы! Он так любит цветы, ее Виктор. Наверняка будет в комнате празднично накрытый стол. Он ведь так старается, чтобы вокруг всегда была красиво. Ее Виктор…

Но в комнате все выглядело, как обычно — ни шампанского, ни цветов. Да и вид у Барга был какой-то… сомнительный. Он все время бегал по комнате, нервно комкая в руках матерчатую обеденную салфетку.

— Как лучше — сначала поужинать, а потом поговорить? — вдруг спросил он наивно, как ребенок.

— Ты же собирался говорить за ужином, — опешила Зина.

— Нет, это слишком серьезно. За едой говорить нельзя.

— Хорошо, — сказала, соглашаясь, Крестовская, все еще недоумевая. — Тогда давай сначала поговорим.

— Садись. Я хочу сказать тебе одну очень важную вещь.

— Да говори уже наконец! — воскликнула Зина, рухнув на стул.

— У меня есть ребенок! — выпалил Виктор.

— Что? Что?! — Крестовской вдруг показалось, что она сходит с ума. Все вокруг закружилось с невероятной скоростью, и она с трудом удерживала равновесие в этой стремительной центрифуге.

— У меня есть ребенок от одной женщины, — повторил Барг. — Она родила от меня девочку.

— Поясни, — голос Зины прозвучал глухо.

— Я встречался с одной девушкой. У нас была связь. И от этой связи остались последствия. Она забеременела. И вот несколько дней назад родила дочь, — Виктор был похож на заведенную куклу.

— Ты хочешь сказать, что встречался, жил со мной и одновременно имел отношения с какой-то девкой?

— Ну… да, — он отвел глаза в сторону.

— Это та самая, с ювелирного завода?

— Нет. Была еще одна.

— Кто она?

— Медсестрой в больнице работала. Приехала из области. Игорь, брат, тогда занимал большой пост в НКВД. Я попросил, он помог ей добыть комнату. И она родила от меня ребенка.

— Ты уверен, что от тебя?

— Абсолютно уверен. Это моя дочь.

— Дочь… — Крестовская повторила ненавистное, калечащее ее слово и вдруг испытала такой приступ боли, что едва не упала со стула. Боль была просто невероятной — словно из Зины разом вынули все внутренности и перебили спину. Перенести ее просто не было возможности… Крестовская тихонько застонала, раскачиваясь из стороны в сторону, в глубине души истекая кровью.

Сам того не понимая, Виктор ударил ее по самому больному месту. Он просто уничтожил в ней все живое — для Зины дети были самой болезненной точкой.

Она испытывала мучительные страдания, глядя на чужих детей, особенно на девочек. Иметь маленькую дочку, похожую на нее… С глазами Виктора… С ее, Зины, волосами и ни на что не похожей улыбкой… Маленькую девочку… Дочь…

Чтобы не завыть, Крестовская закусила губу. По подбородку потекла тонкая струйка крови. Пытаясь сдержать себя, Зина раскачивалась из стороны в сторону.

— Ты прости, я причинил тебе боль. Но это моя дочь, и я должен был сказать…

Крестовская всё раскачивалась, кусая губы. Слова Барга кромсали ее по живому, оставляя шрамы, которые не заживут никогда.

— На наши отношения это никак не повлияет. Я хочу быть с тобой. Конечно, я буду ей помогать и видеться с ее матерью, но жить буду с тобой, — продолжал Виктор, похоже, не понимая, что чувствует Зина.

— Ты хочешь сказать, что спал со мной, признавался мне в любви и размножился с какой-то дешевой тварью? С генетическим мусором размножился? — взглянула она на него.

— Не надо так. Я не виноват. Так получилось. И согласись — лучше, если ты узнаешь это от меня. В конце концов, я не понимаю, чего ты так это воспринимаешь! Ведь от тебя я вряд ли смогу иметь ребенка. Ты же сама говорила, что не можешь иметь детей.

— Это то серьезное, что ты хотел мне сказать?

— В общем, да. Разве ребенок — это не серьезно?

И тут Зина захохотала. Смех просто вырвался из нее. Разрывая рот, легкие, сдирая кожу с лица… Вцепившись ногтями в щеки, она хохотала с той дьявольской силой, с которой еще совсем недавно хохотал над ней Бершадов, и всё не могла остановиться.

— Зина! — Виктор перепугался до смерти. — Зина, что с тобой?! Выпей воды!

Воды… Дочь… Девочка… Карие глаза Барга. У нее никогда не будет маленькой девочки. Ее маленькая девочка давно умерла в ее душе… Их девочка умерла… С глазами Виктора… Не от нее. Не ее дочь… Боль, слепящий колодец, обнажающий правду… Боль как сноп огня в лицо. Это фары машины, которая на полной скорости летит в пропасть. И там, внизу, острые камни, на которых разобьется все…

Уже разбилась… Она уже разбилась, и больше ничего не существует в ее переломанном теле, даже этих чужих глаз…

К удивлению Зины, она смогла двигать и руками, и ногами совершенно нормально. Она встала, открыла шкаф. Достала чемодан, с которым Виктор к ней пришел.

— Что ты делаешь? — нахмурился он. — Мы можем хотя бы поговорить? Зина!

Молча, не говоря ни единого слова, Крестовская швыряла в чемодан вещи Виктора, внимательно проверяя, чтобы на полках не осталось ничего.

Заполнив, щелкнула крышкой. Открыла дверь и вышвырнула чемодан в коридор.

— Вон. Убирайся навсегда из моей жизни. Пошел вон. — Она говорила очень спокойно.

— Зина, я…

— Если еще раз ты появишься возле моего дома, я тебя застрелю. У меня есть пистолет. Я умею стрелять. Если хотя бы еще один раз ты посмеешь…

— Я понял. Прости меня…

Барг вышел, тихонько притворив за собой дверь. А Зина упала на пол.

Она лежала на животе, подогнув ноги к груди, и выла. У нее больше не было слез. Она просто выла и выла, и этот вой разрывал ее сердце. Ей казалось, что она умирает. Зина отдала бы все на свете за избавление, за возможность счастливой смерти. Но смерть не пришла.