Розовый бриллиант. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко
Шрифт:
Интервал:
По наведенным справкам быстро выяснилось, что платье это принадлежало той даме, что была зарезана вместе со своим спутником и с извозчиком по дороге на Воробьевы горы.
Колькины родители оказались хитрыми и осторожными мужиками.
Целых две недели добивался я у них адреса Фортунатова, но они упорно отговаривались незнанием.
Наконец, я решил прибегнуть к «подсадке».
Я приказал перевести Колькиных родителей в полицейский дом при Сретенском участке, сделав вид, что отказываюсь добиться от них правды и предоставляю суду разобраться в их деле. Дня за три до их перевода я направил в Сретенский полицейский дом своею агентшу под видом воровки. Об агентше знал лишь смотритель дома, которому мною были даны строгие инструкции не делать никаких послаблений в режиме моей служащей.
Через пару дней для большего правдоподобия я одновременно перевел туда содержавшуюся при сыскной полиции настоящую воровку.
Продержав всю эту компанию вместе с неделю, я освободил и вызвал к себе агентшу.
– Ну, что? – спросил я ее.
– Старуха оказалась настоящим кремнем. Я и так, я и сяк, – молчит. Однако за неделю я расположила ее к себе, и хоть о деле она ни словом не обмолвилась, но при моем уходе отвела меня в сторону и дала адрес некоей Таньки, Колькиной любовницы. Старуха просит Таньку сходить к сыну и, буде милость его будет, прислать им, старикам, в тюрьму чайку и сахарку.
Моя агентша отправилась к Таньке и в точности исполнила поручение старухи. В то же время за Танькиной квартирой было установлено строгое наблюдение.
Один из моих агентов, красавец собой, переодетый почтальоном, пристал на улице к Таньке, познакомился, разговорился и вскоре же проводил ее до квартиры Фортунатова.
В тот же вечер мы нагрянули с обыском. Преступник держал себя на первых порах крайне нагло.
– Ты Фортунатов?
– А хотя бы и Фортунатов!
– Вот ты-то нам и нужен.
– А зачем это я вам понадобился?
– Где работаешь?
– Нигде. Разве с такой рукой работать можно? Я с ними, кровопийцами и угнетателями бедняков, судиться еще буду!..
– Ну, ладно, Француз, одевайся!
– И это уже знаете!..
Обыск у Кольки решительно ничего не дал. Привезя его в сыскную, я тотчас же приказал привести «доктора» Федотова, фельдшер лишь слегка кивнул утвердительно головой.
– Что, выдали? – со злою улыбкой спросил Колька у фельдшера.
– Ей-богу, нет! Что вы, что вы! Я сам здесь сижу, зацапали меня.
– Вот как? Сидите? А пожалуй, и служите здесь? Много ли получаете?
– Да вот сами увидите, когда в одну камеру посадят.
– Эвона! Нашли дурака! В одну камеру! Знакомое дело: шалишь!
Я прервал этот диалог:
– Успокойтесь, не будете вместе сидеть.
Фельдшера увели.
– Ну, Фортунатов, полно дурака валять! Признавайся, ведь я все знаю.
– А что вы знаете, когда знать-то нечего?!
– Нечего?
– Нечего!
– А купон с убитой старухи в Богородском?
– Какой купон? Какая такая старуха?
– А тот самый, что ты дал доктору за отнятие пальцев.
– Да я его получил сдачи в какой-то лавке.
– В какой?
– Не помню.
– Эх ты, Пиво, и садануть-то как следует не сумел!
При этом восклицании Колька побледнел, тяжело вздохнул, и капли пота выступили у него на лбу. Но, оправившись, он продолжал все отрицать. На следующий день я вызвал к себе родственника Белостоцкого, почти оправившегося от ранения, прося его взглянуть на Кольку. Вместе с тем я предупредил его, что, в случае непризнания или неуверенности, он не должен при Кольке этого обнаруживать.
– Посмотрите молча на него и пройдете в следующую комнату.
О результатах же скажете мне потом.
Так и сделали: Фортунатов был вызван ко мне в кабинет. Присутствовавший при этом пострадавший, взглянув на него, простился со мной и вышел из комнаты. Написав какую-то бумажку и сделав надлежащую паузу, я последовал за ним, оставив Кольку с двумя надзирателями. Колька, считавший свою жертву давно убитой, конечно, не обратил на нее никакого внимания.
– Ну что? – спросил я пострадавшего.
Он развел руками:
– По росту и фигуре похож, а Бог же его знает!
– Вы постарайтесь точно припомнить.
– Да, как тут припомнишь? Вот если б по испуганному крику, он до сих пор звенит в моих ушах.
Задача была трудная. Однако я решил попытать счастья. Позвав надзирателя, я сказал:
– Когда я буду его допрашивать, то вы, стоя за спиной Фортунатова, незаметно приблизьтесь и двумя пальцами ткните его в бок, в щекотливое место.
Результат превзошел мои ожидания.
Колька, всецело поглощенный допросом, напряженно следящий за каждым своим словом, не заметил приблизившегося к нему надзирателя и, получив вдруг шенкель, от неожиданности и испуга дико вскрикнул:
– Ох, черти!!
При этом крике раненый, находившийся в соседней комнате, бомбой влетел в кабинет, со словами: «Он! Он! Сомнений никаких; тот же голос, те же слова, та же интонация! Ах он негодяй! Ах он мерзавец! Ах он убийца проклятый!» – И с поднятыми кулаками он кинулся было на Кольку. Его оттащили. Не желая терять благоприятный психологический момент и пользуясь полной обалделостью Кольки, я стукнул кулаком по столу и крикнул ему:
– Ну, живо, признавайся! Видишь, сами мертвые встают из гроба и уличают тебя!
Колька заметался, с ужасом поглядел на свою жертву, видимо, признал ее и, с трясущейся челюстью, бессвязно залепетал:
– Да я что? Я ничего. Они же меня ранили…
– Ах, «они же меня ранили»? Довольно!
Колька, поняв, что проговорился, бухнулся на колени и принес полную повинную.
Оказалось, что шайка, так долго терроризировавшая Москву, состоит из пяти человек. Атаманом ее является Сашка Самышкин,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!