Любовь как мечта - Ирина Лисовская

– А в твоей жизни было по-другому? – я не сомневалась, что он говорил о себе.

Антон не ответил, встал с кровати и отошел к окну. Вероятно, не собирался продолжать разговор. Это было нечто личное… Даже в тускло освещенной комнате я видела, что его спина напряжена. Мне вмиг захотелось как-то помочь ему. Ну не жалеть, конечно же. Ведь для мужчин это унизительно. Но хотя бы позволить выговориться.

– Расскажи. Тебе сразу станет легче, вот увидишь, – приблизившись, положила руку на напряженную спину.

Он дернулся, будто это был удар плетью, и продолжил молчать. Я уже и не надеялась на откровение.

– Я не думаю, что ты поймешь человека, которым двигало отчаяние, – он выплюнул слова, которыми ранил меня до глубины души.

– Да что ты?! – чересчур эмоционально выкрикнула и скрестила руки на груди. – Конечно, откуда же мне знать, что такое отчаяние! – сарказм так и сквозил в моем голосе.

Надо было сначала подумать головой, а уж потом говорить. Антон ведь не знал о моем прошлом. Но меня уже понесло…

– Майя, не начинай! – строго отчеканил он. – Ты понятия не имеешь, что произошло в моей жизни, и…

– А ты, стало быть, знаешь, что было в моей? – истерично закричала.

Слезы готовы были уже сорваться из глаз. Дура, ведь знала, что добром эта перепалка не закончится, но было уже поздно сходить с дистанции.

– И что же? Парень бросил? – язвительно выплюнул и рассмеялся. – Или что еще страшного могло произойти? – на слове «страшного» он сделал акцент.

Похоже, Антон встал в оборонительную позицию и насмехался надо мною. Ком обиды застрял в горле, а слезы все же брызнули из глаз. Мне стало неприятно находиться рядом с ним. Даже хотела махнуть на все рукой, одеться и уйти. Так и решила поступить, однако сначала нужно было довести начатое до конца.

– Ты думаешь, я от хорошей жизни переехала одна в незнакомый город? – видела удивление и немой вопрос. – Да, Антон, я приехала из другого города. Родителям на меня всю жизнь было плевать. Мама всегда любила старшую сестру, а я была на побегушках. Отцу до меня тоже фактически не было дела. Мы жили в одной квартире, но складывалось такое ощущение, что чужие друг другу. Во всяком случае, так я себя и чувствовала.

Смахнув слезы, перевела дыхание. Вспоминать свою жизнь было болезненно. На словах, со стороны, все это выглядело вроде не так ужасно, каким являлось на самом деле. Лишь несколько человек знали, как я действительно себя ощущала. Я считала себя сиротой при живых родителях.

– В девятнадцать я встретила удивительного мужчину. Только сейчас понимаю, что вся моя любовь была придуманной. Наверное, я видела в нем отца или хотела видеть, которого у меня не было. Странно звучит, правда? – я даже рассмеялась. – Видя, как другие отцы относятся к своим дочерям, я завидовала им. У них была любовь, которой никогда не было у меня…

На некоторое время повисло молчание. Антон не спешил что-то говорить. Он точно знал, что я еще не закончила.

– Дима был старше на десять лет. Но меня это не смущало. Я с головой ушла в отношения и стала упускать мельчайшие детали. Он не любил меня, просто позволял быть рядом. Когда я забеременела, то решила, что теперь моя жизнь будет идеальной. Мечтала, что мы поженимся с Димой и будем отличной семьей… – тяжелый вздох сорвался с губ. – На третьем месяце беременности я застукала в нашей постели Диму с другой. В тот момент думала, что это самое страшное из того, что могло произойти со мной… Но нет. Дальше было еще хуже.

Антон сделал шаг навстречу. Меня начало трясти от нахлынувших воспоминаний, слезы градом катились по щекам. Выставив руку вперед, остановила мужчину. Мне не нужна его жалость. Так же, как и ему не нужна была моя. Я просто хотела выговориться. Он понял меня и не делал больше шагов навстречу.

– Хочешь знать, что было дальше? – я уже стала сомневаться, выдержу ли снова это все.

И есть ли смысл продолжать? Может, ему нет никакого дела до меня, а я тут распинаюсь.

– Да, – коротко, но требовательно ответил Антон.

Я кивнула и, набравшись храбрости, продолжила рассказ.

– В тот период жизнь для меня вообще перестала существовать. Я почти две недели только и делала, что рыдала. Никуда не ходила, никого не хотела видеть, почти не ела. Именно тогда так сильно истощила свой организм, что в конце потеряла почти пять килограммов. Вскоре успокоилась и решила, что пора встретиться с друзьями и жить дальше. Честно, лучше бы я продолжала реветь… – здесь было самое сложное.

О том, что произошло в тот день, не знал никто. Я боялась говорить об этом Волику. Ведь то были и его друзья… Прекращая размышлять, продолжила:

– У одного из друзей была своя квартира, мы часто зависали на ней. Когда я ехала к ним, точно знала, что в тот день по плану намечается вечеринка. Юра каждую пятницу устраивал ее. Думала, немного отдохну и отойду от горьких воспоминаний. Поднимаясь по лестнице, внезапно услышала голоса троих из друзей. Они так удачно вышли покурить, я поспешила к ним, но то, о чем они говорили, заставило меня остановиться.

Мне нужно было присесть. Коленки подогнулись, и говорить стало трудно. Я подошла к кровати и шумно опустилась на нее. На Антона старалась не смотреть. Мысленно вернулась в тот день и стала вспоминать злосчастный разговор:

– Ну и как там сейчас обстоит дело с нашей красавицей? – ехидно выпалил Юра.

– Коломойская в слезах, никого к себе не подпускает, но пока еще не дошла до самоубийства, – в тоне второго парня, Руслана, звучали победные нотки.

– Вот сука! – не сдержался Юра. – Неужели тачку проспорю?

– Да не гоните, пацаны! – высказался третий друг, Костя. – Подождем еще, сломается! Никуда не денется! – и заржал.

– Та нет, походу, я ее недооценил! – сокрушался Юра. – Другие жертвы в похожих ситуациях уже на первой неделе сдавались, а эта ничё, держится… – последнее буквально выплюнул.

– Говорил тебе, не нужно закладывать тачку на то, что Майка побежит совать шею в петлю! – Руслан, похоже, был уверен в победе.

В тот момент во мне что-то оборвалось. Я просто отказывалась верить своим ушам, ком в горле мешал дышать. Перед глазами поплыла картинка, я чуть не упала в обморок. Не помню, как спустилась на первый этаж и вышла из подъезда. Я уже ревела, не переставая, слезы затуманивали взгляд. Мне было так страшно, что я не понимала, кто друг, а кто враг. Даже не знала, что делать дальше. Эмоции не отпускали. Придя домой, закрылась у себя в комнате и продолжала рыдать. А на второй день ощутила дикую боль, она скрутила живот спазмом. А потом что-то мокрое появилось между ног. Кровь. Много крови…

Очнувшись в палате, не сразу вспомнила, что произошло. Но в тот момент, когда мама сообщила мне, что я потеряла ребенка, жизнь для меня оборвалась…

Антону я рассказала все слово в слово. Так же упомянула, что позвонила Юре, стоя на крыше, и заявила: