Следующий год в Гаване - Шанель Клитон

Я надеваю кольцо на палец и радуюсь тому, что оно мне впору.

В шкатулке есть и другие вещи – концертные программки, белая шелковая роза – ее лепестки еще не утратили своей нежности, выцветшая карта, спичечный коробок из китайского ресторана в Гаване. Все эти предметы не имеют материальной ценности, но для меня это настоящие сокровища.

Я начинаю разбирать письма. Беру верхнее из стопки в ожидании, что сейчас увижу знакомый, петляющий почерк бабушки. Вместо этого передо мной предстает текст, написанный четким наклонным почерком черными чернилами. Я понимаю, что писал мужчина.

И начинаю читать.

Элиза

Я перестала себя узнавать. Вчера вечером я улизнула вместе с сестрами на вечеринку, а сегодня иду по набережной Малекон на встречу с малознакомым мужчиной. Я не знаю его фамилию, я не знаю, из какой он семьи, и я уверена, что моя семья его скорее всего никогда не примет.

Мы – предмет безграничной гордости нашей матери, а также инструмент удовлетворения всех ее амбиций. То, что двадцатитрехлетняя Изабель до сих пор не вышла замуж, – словно насмешка над нашей матерью, и она никак не может с этим смириться. Добавим сюда бесчисленное множество предложений руки и сердца, полученных и безоговорочно отвергнутых Беатрис, которой в ее двадцать один год уже пора заправлять собственным домом и завести ребенка, чтобы благополучно отдать его на попечение няни. На фоне двух моих старших сестер мой незамужний статус отходит на второй план, но и он не остается без внимания. Любовь – это удел бедных. В нашем мире нужно выходить замуж ради статуса, богатства и благополучия семьи.

И все же сегодня я здесь.

Малекон – одно из моих любимых мест в городе. Набережная простирается на пять километров, и с нее открывается самый прекрасный вид на Гавану, особенно в часы заката, когда небо раскрашено золотыми, розовыми и синими красками. Когда я смотрю на это небо, то вспоминаю старинные картины, которыми украшены стены в нашем доме.

Я прохожу мимо торговца фруктами, продающего ананасы, манго и бананы. Он одаривает меня белозубой улыбкой, а потом поворачивается к своим клиентам.

Для встречи с Пабло я выбрала белое платье – одно из моих любимых, купленное в Эль-Энканто. Сегодня улизнуть из дома оказалось труднее, чем я предполагала. Мария хотела пойти со мной, и Магда все время подозрительно поглядывала, как будто догадывалась, что со мной что-то происходит.

Это будет наша первая и последняя встреча.

Я увижусь с ним и позволю себе насладиться этим часом, а потом вернусь в Мирамар, на званый обед, который моя мама устраивает для одного судьи – закадычного приятеля моего отца, – чьего сына она надеется сосватать Изабелле. Я встречусь с Пабло, а потом забуду о нем. Возможно, я буду о нем вспоминать поздними ночными часами, когда мне будет трудно заснуть. Может быть, я вспомню о нем, когда буду прогуливаться по набережной, а волны будут касаться моей кожи.

Когда я подхожу к тому месту, где мы договорились встретиться, я вижу Пабло – он стоит на краю дамбы и смотрит на воду. Меня поражает то, что я узнала его по одной только позе, по темным волосам, по манере держаться. Это странно, но это так.

Мой пульс учащается.

Я ускоряю шаг, отворачиваясь от любопытных взглядов. Конечно, рискованно появляться с ним на людях при свете дня, но я не могу себе в этом отказать.

Пабло поворачивается в тот момент, когда я иду к нему, как будто та же самая веревка, которая тянет меня к нему, связывает и его тоже.

В руке он держит белую шелковую розу.

У меня пересыхает во рту.

Мы встречаемся посреди тротуара, и, судя по выражению его глаз, я не прогадала с выбором платья.

– Я сомневался в том, что ты придешь, – тихо говорит он.

– Я несколько раз чуть не передумала, – признаюсь я.

Пабло протягивает мне розу, и я беру ее в руки, шелк мягко ложится на мою ладонь, простая красота цветка трогает мое сердце. Я рада оттого, что эта роза никогда не завянет и мне не придется наблюдать, как она засыхает и превращается в пыль. Я могу положить ее в ящик стола и иногда, когда мне захочется прикоснуться к ее лепесткам и предаться воспоминаниям, доставать оттуда.

– Спасибо.

Мой ответ немногословен, но это все, что я могу себе позволить.

– Не хочешь прогуляться? – спрашивает он.

Я киваю. Меня переполняют эмоции, поэтому я предпочитаю ничего не говорить.

Пабло встает между улицей и мной, хотя и улица, и океан представляют для меня одинаковую опасность. С одной стороны, по проезжей части мимо нас проносятся бесконечные автомобили, и меня могут легко узнать. А с другой стороны – океан, разбивающийся о дамбу и водой окатывающий пешеходов. Море вторгается на сушу подобно разгневанному Посейдону. Однако сегодня оно относительно спокойно, и вряд ли вред от соленой воды для моего платья сопоставим с вредом, который эта прогулка может причинить моей репутации.

Мы идем молча, Пабло старается попадать в темп моих шагов. По-видимому, его устраивает наша молчаливая прогулка – он явно предпочитает молчание бессмысленному разговору. Я держу в руке розу и время от времени поглаживаю мягкий шелк; каждый раз, когда я это делаю, его походка замедляется, словно он чувствует каждое движение моих пальцев, мое дыхание, биение моего сердца. Ветер треплет прядь моих волос, и я заправляю ее за ухо и в награду получаю его резкий вздох.

Воздух вокруг нас наэлектризован.

Я отвожу от Пабло взгляд, мне нужно время, чтобы собраться с мыслями. Я смотрю на пейзаж, на других людей, идущих по набережной, и мне кажется, что воздух вокруг нас искрится от напряжения.

Сегодня на набережной меньше туристов, чем обычно. После терактов в кабаре Монмартр и в Тропикане у всех расшатаны нервы, и люди уже на пределе.

А еще в городе постоянно взрываются бомбы – взрывы слышны по всему городу, ими сопровождаются вечеринки, званые обеды и ужины, даже поездки на пляж.

Пока горел Рим, Нерон играл на скрипке.

Иногда информация о взрывах попадает в газеты сразу на следующий день; а бывает и так, что ничего не сообщают, и мы остаемся в недоумении, то ли действительно город сотрясали новые вспышки насилия, то ли услышанное было плодом нашего воображения. Жизнь становится очень непростой, когда страна погружается в смятение и хаос. Еще более непростой она становится тогда, когда множество группировок начинают бороться за власть, пытаясь урвать свой кусок от умирающего острова.

На Кубе действует много организаций: независимая Auténtica, состоящая из небольшого отряда партизан; Directorio Revolucionario Estudiantil – группа студентов из Университета Гаваны; дышащая на ладан Federacion Estudiantil Universitaria – еще одна группа студентов Гаванского университета, которые в прошлом году вместе с DRE проникли в Президентский дворец и попытались убить Батисту; члены Коммунистической партии, чей неоднозначный союз с Батистой теряет силу; Движение 26 июля, которое сражается с армией Батисты в горах Сьерра-Маэстра; и еще множество других врагов, которых Батиста приобрел за все годы своего правления.