Музыкальная шкатулка Анны Монс - Екатерина Лесина

Выходит, что суть все-таки не в Ксюше, а в папке? Точнее, в каком-то из прошлых дел, которые вдруг понадобились Стасу, и настолько срочно, что он забрался в контору ночью? Про ночь Ксюше никто не говорил, она сама догадалась, чай, не совсем дурочка!

Ксюша включила компьютер и почти не удивилась, не обнаружив в архиве нужного файла. Выходит, убийца Стаса решил подстраховаться? И как ни печально, но следует признать: это сделал свой человек, который знал о Ксюшиной привычке сохранять копии документов на жестком диске. И о том, что на этом диске хранится много чего нужного… поэтому он и компьютер не унес, не уничтожил, что было бы проще.

Плохо!

Как Ксюше теперь приходить на работу, если ей все время будет казаться, что рядом — убийца? Она же каждого человека подозревать начнет!

— Ну, — Игнат вышел из кабинета и остановился у Ксюши за плечом. Вот зачем? Она же и так нервничает, а еще он тут! — Есть что-нибудь?

Ксюша рассказала ему про файл.

И еще про свою догадку… хотела было и о звонке упомянуть, но язык прикусила, так, на всякий случай: вдруг Игнат сочтет ее виноватой?

Нет, уволить он ее не уволит… а если и уволит, то невелика беда. Но вот не хотелось Ксюше, чтобы ее в чем-то обвиняли, хватит, она и сама теперь глаз не сомкнет, пока не узнает правду.

— Похоже, ты права, — Игнат положил руки на спинку Ксюшиного кресла, и ей пришлось сесть прямо. Не хватало еще начальству пальцы отдавить! — В таком случае я вне подозрений. Я точно понятия не имел, где у тебя там что хранится.

Судя по россыпи документов на рабочем столе, по куче копий, вытащенных неизвестно откуда, Игнат говорил сущую правду. Ну, или ловко притворялся.

— И вообще, — он будто догадался о Ксюшиных мыслях. — У меня алиби есть… я с невестой был.

С невестой… вдруг ей стало грустно. Нет, Ксюша — не Эллочка, которая в каждом мужчине видит потенциального жениха, если не для себя, то для подруги. Но — просто грустно.

Беспричинно.

Или оттого, что у всех есть любовь, даже у этого несимпатичного мрачного типа, а Ксюше — не везет.

— И у тебя, пожалуй, тоже алиби имеется, — продолжил Игнат. — Ты вряд ли свою квартиру разгромила. Признавайся: есть там копии файлов?

— Есть.

Ксюша знала, что так делать запрещено, что это — нарушение правил техники безопасности и корпоративной этики и еще — прав клиентов, потому что им гарантировано неразглашение, а Ксюша берет — и выносит документы. Но после того, как в прошлом году система вдруг рухнула, погребя под обломками все архивы, да и ладно бы — только их, Ксюша решилась на должностное преступление.

Она с ужасом вспоминала те две недели, когда всем вдруг понадобились канувшие в Лету документы. Нет, лучше уж тихонько, на флешку… и Алексей Петрович был не против.

— Я так и думал, — Игнат сделал собственные выводы. — И флешку украли?

— Нет.

Ксюша носила ее с собой, на кольце с ключами. Флешка была железной и забавной, она на брелок походила…

— Надо же, — Игнат, не спрашивая разрешения, забрал у нее ключи. — Любопытная штучка!

Ее Ксюше Алексей Петрович подарил.

— Она не включится у чужого человека. На отпечатки пальцев настроена, — тихо пояснила Ксюша, чувствуя, как сильно она краснеет. И взгляд, брошенный в зеркало, подтвердил — да, покраснела, как майская роза.

Это ведь просто сувенир.

Из Германии.

И Алексей Петрович никогда бы не позволил себе ничего, что бросило бы тень на Ксюшину репутацию…

— Дай-ка я догадаюсь: у тебя хватило мозгов никому про флешку не рассказывать?

Ксюша кивнула, проглотив обиду. Говорит так, будто она дура полная!

— Не обижайся, — Игнат притянул второе кресло и сел так, что Ксюше пришлось подвинуться. — Ты не дура, ты просто наивная. Людям веришь.

Сказано это было престранным тоном. Выходит, что в глазах Игната вера в людей — это недостаток?

— Заводи свою шарманку.

Ну да, конечно, лучше уж заняться делом, чем размышлениями о новом странном начальстве. Флешка Ксюшу «узнала» и дала добро на доступ к хранившейся на ней информации. Нужный файл не исчез, чему Ксюша вряд ли удивилась бы. Она распечатала страничку и предложила:

— Давайте я буду диктовать номера, а вы — отмечать?

Тогда станет ясно, чего именно в папке не хватает. Игнат не стал с ней спорить.

— А… разве мы не должны сообщить полиции? — на всякий случай поинтересовалась Ксюша, но в ответ дождалась только хмыканья, непонятно что выражавшего. Вряд ли готовность делиться с полицией столь важными фактами.

Папка оказалась не такой уж и толстой. Всего двадцать три дела, из которых в папке, как и предположил Игнат, остались двадцать два.

— Перевертень, — с затаенным удовольствием прочитал он фамилию истца. — А это что значит?

Игнат ткнул в метку, поставленную Ксюшей.

— Это значит, что дело закрыто за смертью истца. Ну, то есть человека, чьи интересы мы представляли. Такое порою случается.

— Помнишь это дело?

Ксюша пожала плечами: немного. На самом деле она далека от юриспруденции, и многие разговоры, которые в офисе ведутся, ей совершенно непонятны. Но вот истца она помнила распрекрасно. И Стасово нежелание связываться с этим делом… и еще что-то было.

— Тогда пошли, — Игнат выкатил Ксюшин стул из-за стола прямо с ней, сидевшей в нем.

— Куда?

— Обедать. Я тебе — обед. Ты мне — рассказ. Идет?

Вряд ли это было удобно и этично — обедать с начальством, но Ксюша представила, как вернется домой и будет бродить по квартире туда-сюда, размышляя о том, виновата ли она в смерти Стаса или нет?

— Согласна.

— Вот и умница.

Он захватил очередной свой ужасный пиджак, на сей раз — какого-то уныло-болотного оттенка, с желтыми пуговицами и желтой же оторочкой на карманах. Хотелось бы знать, где Игнат их берет!

И запретить ему заглядывать в это страшное место!

Но какое Ксюше дело? У него невеста есть, пусть она о внешнем виде жениха и заботится.

— Какую кухню предпочитаешь? — поинтересовался Игнат.

А машина у него была солидной, какой-то гладкой, обтекаемой и сияющей, словно только-только с конвейера сошла. Ксюша ничего в машинах не понимала, но ее собственный «Матиз» рядом с этим монстром выглядел детской игрушкой.

— Мне все равно.

— Не кокетничай.

Она не кокетничает, ей действительно все равно. Но если он спрашивает, то…

— Главное, чтобы не жирно и без извращений.

Игнат только хмыкнул.