Наследник - Анна Кондакова

ты просто мешаешь. Привязала к себе Кирилла Волкова, а у него великое будущее, и ты в него не вписываешься.

— А кто вписывается? — От злости и возмущения у Джанко вдруг появились силы. — Ты?

— Да, — прямо ответила Акула. — Я отлично вписываюсь. И если бы я захотела, то тебя бы уже не было в живых... но я не хочу. Ты должна жить, потому что этого бы хотел Кирилл. Он любит тебя. А ещё он спас мне жизнь, и я не имею права лишать его счастья. Это против моих правил чести. Если бы не это, ты была бы уже мертва.

Джанко молча смотрела на каменное лицо конкурентки и не могла поверить в её слова.

Знаменитая Акула великодушно уступает ей место рядом с Кириллом, потому что не может лишить его счастья. Стоит ли вообще такому верить?..

— Но есть одно «но», госпожа Ян, — добавила Акула. — Мой отец не оставит тебя в покое и завершит дело вместо меня, можешь не сомневаться. Поэтому я пришла предложить тебе кое-что. Ты изобразишь сумасшествие. Пусть это будет что-то кровавое, а я обеспечу тебе полигон для пролития крови. У нас полно врагов в Котлованах, сама понимаешь. Будем потрошить ниудов, допрашивать их и выяснять, где эти твари держат Кирилла. Ты станешь той, кто сменит тоску на безудержный гнев. Он придаст тебе сил, поверь мне. Замени им память о своей любви, забудь Кирилла, наполни себя ненавистью. Только так ты выживешь и дождёшься его, а рядом с ним тебе уже ничего не будет угрожать.

Она поднялась и направилась к двери.

— Подумай, госпожа Ян. А завтра утром я жду тебя на совместной тренировке, здесь на полигоне. Если придёшь, значит, хочешь жить и дождаться Кирилла Волкова. А если нет — жди смерти.

Когда Акула ушла, Джанко ещё долго пролежала в странном оцепенении.

Всю ночь она размышляла, сопоставляла причины и события, приходя к выводу, что Акулина Снегова никогда бы не оговорила своего отца, если бы на это не было веских причин.

Эта ночь решила всё.

Наутро Джанко встала с кровати и пошла на тренировку. Увидев её, Акула удовлетворённо улыбнулась.

С этого началась их странная дружба.

Они вместе уничтожали ниудов, вместе устраивали вылазки, вместе допрашивали и пытали, вместе сеяли смерть. Джанко училась убивать, ожесточалась, а ещё она училась не думать о Кирилле. Она вычеркнула его из своей жизни, а потом — из памяти. Он перестал существовать в её мыслях, и в ней всё больше росли силы. А когда наступило совершеннолетие, она получила мощный психодух — Змеиный удар. После этого кто-то дал ей прозвище Янамарская Кобра, и порой она стала забывать своё имя.

Притворяясь безумной, она по-настоящему погружалась в безумие.

Гнев стал главной её силой.

Гнев заставлял подниматься по утрам и снова идти в бой. Джанко больше не лечила — она только убивала и насылала хворь. Она косила врагов, она ненавидела всё живое. И даже Демон однажды шарахнулся от неё в сторону.

Но когда Джанко напала на одного из своих же бойцов, который убил врага раньше неё, то её стали бояться не только звери, но и люди. Знакомые, родные и близкие, даже собственный отец потерял надежду.

Мидори до последнего пыталась её вылечить, варила зелья, делала настои, чаи, натирала мазями, ароматическими маслами, приносила благовония, раскладывала травы, нашёптывала заговоры.

И тогда Джанко напала и на неё, забыв всё на свете.

Хорошо, что рядом оказался Галей, он-то и защитил Мидори от смерти. Тогда в проблесках сознания Джанко догадалась, что скоро всё совсем выйдет из-под контроля. Она попросила сделать для неё решётки и закрывать на засов, чтобы никого больше не покалечить.

Джанко всё больше погружалась в темноту и уже не ждала рассвета...

* * *

Девушка крепко обняла меня, продолжая шептать:

— Оками-кин... это ты... это ты...

Образ Следопыта исчез с меня сам собой, и я остался беззащитным. Оружие с ядом валялось рядом, мерцало затухающей зеленью, но никто из нас о нём больше не вспомнил.

Джанко первой нашла мои губы.

Поцелуй вышел долгим и настолько жарким, что держаться приличий больше не было сил. У меня снесло крышу. Продолжая прижимать девушку к полу, я принялся быстро развязывать пояс на её кимоно.

На чёрном, мать его, кимоно!

— А это сойдёт за красное кимоно?.. — выдохнул я, целуя её в шею.

— Конечно, сойдет. Оно и так красное, здесь просто темно, — шепнула она в ответ.

— Чёрт... мне твоё кимоно уже снится... я теперь на него буду возбуждаться, как придурок.

Проворные пальцы Джанко расстегнули на мне рубашку, горячие ладони скользнули по телу. Я же в это время возился с её поясом. В итоге не справившись с завязками, я просто резанул пояс её же кинжалом, который нашарил на полу.

От звука распоротой ткани Джанко зажмурилась и, кажется, разгорячилась ещё больше.

Переведя дыхание, я начал стягивать кимоно с её плеча, затем — со второго, всё ниже и ниже, пока не оголил грудь.

Шикарная...

Девушка выдохнула и от смущения чуть поёжилась.

Я обхватил её упругую грудь ладонями, провёл большими пальцами по затвердевшим соскам, ну а когда поцеловал их, Джанко застонала так громко, что до моего отупевшего мозга внезапно дошло, что мы делаем это при распахнутой двери.

— Давай не здесь, — прошептал я.

Она мотнула головой.

— Мне всё равно где... Кирилл... всё равно...

Я поднялся на ноги и потянул за собой Джанко, и когда она встала, попросил:

— Держи меня крепко. Очень крепко.

Она покорно обняла меня, прижалась теснее.

Я нарисовал знак небытия за её спиной и направил к полу, а затем обхватил девушку под ягодицами, заставляя обхватить меня ногами.

— Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.

Она зажмурилась, но не удержалась и жадно поцеловала меня.

В этот момент мы оба пропали в Небытие...

Кимоно соскользнуло на пол, и какого цвета оно было на самом деле, мне стало совершенно плевать, тем более, что через пару секунд Джанко целовала меня уже в другой комнате. И на девушке не было ничего, кроме коротких широких шорт.

— Можно открывать, — прошептал я, еле оторвавшись от её губ.

Она распахнула глаза и с изумлённым лицом оглядела совсем другое помещение — это была моя комната, уже на третьем этаже.

Просторная, с огромной кроватью.

Да уж, насколько бы мой