Мы другие - Константин Мухортин

— Иди спать, тебе предстоит пройти еще очень долгий путь, прежде чем ты начнешь меня учить, — сказал Иван, и Гари покорно пошел в палатку.

Весь следующий день они двигались молча, пока к вечеру не пришли постройке, напоминающей охотничий домик. Гари осознал, что они находятся в такой глуши, что один он никогда отсюда не выберется. Внутри было довольно аскетично, но все прибрано и аккуратно расставлено, а на кухне — множество баночек, наполненных чем-то сыпучим. Над дверью в комнату висел большой треугольник, сделанный из зеленого камня, похожего на изумруд.

— Что это за знак? — спросил уже ничему не удивляющийся Гари.

— Это знак рода Милнов, — ответил Иван.

— А кто такие Милны? — поинтересовался Гари.

— Это мы. Больше ничего не спрашивай, твой мозг не способен сейчас многого осознать. Завтра с утра начнем делать «format С» твоего замусоренного сознания. А сейчас иди спать, завтра рано встаем, — сказал Иван.

Утром он разбудил Гари, они позавтракали, и Иван спокойным и уверенным голосом сказал:

— С этого момента начинается твой путь очистки от дерьма, которого у тебя полно, как в голове, так и в теле. Начнем с головы. Твой рот стал помойкой, поэтому начнем с него. С это момента тебе двадцать один день запрещено разговаривать с кем-либо. Компания у тебя небольшая, но все же. Твой рот может открываться только для еды и питья. Разговаривать с собой также нельзя. Первое предупреждение — устное. Второе — физический ущерб твоему здоровью. Третье — ты отправляешься куда хочешь, что в тайге означает для тебя смерть.

— Но что значит «не разговаривать»? На хрен все это? — возмутился Гари.

— Первое устное предупреждение ты только что получил, второе будет физическое. Если понял, кивни головой, — жестко отреагировал Иван.

Гари покорно кивнул, а Иван продолжил:

— Общаться будем молча, глазами, и только по быту. Если, когда меня не будет, ты начнешь говорить, я услышу, и это будет сразу третье предупреждение. Если понял, кивни.

Гари кивнул, а про себя подумал, что это не так сложно — молчать двадцать один день, раз уж попал в такую передрягу. Иван пошел в свою комнату и начал молча читать какую-то старую книгу.

Первый день прошел нормально, разве что непривычно для Гари. Он готовил еду, спал, пилил дрова, читал книги, не понимая половины из того, что написано. На второй день ему стало намного хуже. Время тянулось медленно, и его так и подмывало что-нибудь сказать. На третий день он впал в депрессию, мысли в голове путались, и Гари не мог сосредоточиться ни на чем. Он ждал вечера, чтобы поскорее уснуть, ведь во сне все по-другому. Видя состояние Гари, Иван вечером кивком предложил ему идти за ним в лес. Пройдя пару километров, они вышли к большому лесному озеру, в отражении которого солнце садилось за верхушки деревьев. От такой красоты, Гари захотелось закричать, и он почувствовал, что ему стало легче. Умывшись, они пошли домой, где Гари сразу уснул.

Утром Иван ушел на целый день, а потом стал уходить чаще и на больший промежуток времени.

Гари не предполагал, что молчать так сложно, но чем дальше шло время, тем легче было контролировать этот процесс, и мысли стали упорядочиваться. Прошлая жизнь казалась ему прошлой, а будущей еще не было. Он словно в вакууме медленно протискивался вперед. Было ощущение, что в голове меняется структура мозга и он начинает по-другому мыслить. Заглянув как-то в библиотеку Ивана, он провел там целый День, просматривая книги. Его удивило то, что книги были совершенно разных авторов и пока не имели для Гари логической связи. Это были книги Зигмунда Фрейда по психоанализу, исторические романы про Средневековье, труды Хофмана, индийская Камасутра, истории женщин, правивших миром, труды античного философа Антисфена, альбомы художников, история Калигулы, книги рецептов, труды Менделеева и многие другие. Также в большом шкафу лежали современные журналы. Гари не мог найти логической связи между этими книгами и читал все подряд, чтобы хоть чем-то занять себя.

К концу третьей недели он контролировал свое состояние, но, чем ближе подходило окончание срока, тем сложнее было молчать. Утром двадцать первого дня голос Ивана, словно гром, сотряс тишину дома:

— Я рад, что мне не пришлось тебя убивать.

Гари молчал, боясь нечаянно проронить слово.

— Что молчишь-то? — улыбнулся Иван.

— А что говорить? — хрипло, непривычным для себя голосом ответил Гари.

— Пойдем завтракать, впереди другая дорога, — серьезно сказал Иван.

Позавтракав, они пошли в лес и шли до вечера через тайгу. Добравшись до небольшой поляны, они легли спать в палатке. Утром Иван сказал Гари:

— Только опустившись до инстинктов, ты можешь познать вершины сознания. Вернешься — значит Ми, если нет — не обессудь. — Он развернулся и пошел в лес.

— Что значит «не обессудь»? Стой! — закричал Гари.

Иван обернулся, протянул Гари мешочек с чем-то и сказал:

— Когда станет совсем плохо, съешь немного отсюда.

Затем он снова развернулся и словно растворился в лесу.

Обескураженный Гари стоял с мешочком в руках, совершенно не зная, что ему делать. Он вернулся к палатке и понял, что есть ему совершенно нечего. Гари сел рядом с палаткой и сидел достаточно долго, пока чувство голода не заставило его искать еду. Он пошел в лес в надежде что-нибудь найти, но попытки городского жителя найти еду в тайге были обречены на провал. К вечеру положение ухудшилось, и Гари не нашел ничего умнее, как вернуться к палатке и лечь спать. Воды он смог набрать из ручья, но с едой все обстояло сложнее. Гари кое-как уснул от усталости, но утро было совсем не радостное. С раннего утра его мучали кошмары, и, находясь в полудреме, Гари никак не мог понять, что происходит. Когда он проснулся, в голове сидела одна мысль — еда. Потребности упали до физиологического минимума, и Гари начал пробовать то, что раньше он бы ни за какие деньги не стал есть и никогда бы не поверил, что будет это делать. Под пнями он находил жучков и гусениц, ел кору и какие-то ягоды, но этого было все равно мало.

К следующему дню его физическое состояние ухудшилось, а сознание помутнело. Он даже не замечал комаров, которые тучей гудели вокруг него. Вечером он просто лег в палатке, находясь в легком бреду, потому что не было сил идти даже за водой к ручью. Глубокой ночью, сотрясаясь от дрожи, Гари приходил в себя, и ему становилось обидно, что он так глупо теряет свою жизнь из-за придурка, за которым поперся в тайгу. Себя также он считал придурком. За это время Гари во многом осознал свою жизнь и понял, что он любил жизнь, но никогда ее не уважал.

«Любить мало — надо уважать, а любил я себя в жизни, а не жизнь. За это она меня и наказывает», — стуча зубами от ночного холода, думал Гари. Эту мысль Гари вдруг осознал всем телом и мозгом, до глубины каждой клеточки. Он вдруг понял, что жизнь состоит из плюсов и минусов, как и все в жизни, а уважение — это принимать плюсы и минусы. Любить — это принимать только плюсы, ненавидеть — это акцентироваться на минусах. Он понял, что когда судьба посылала ему плюсы, он любил жизнь, а когда минусы, то ненавидел.