Выбор из худшего - Алексей Гришин

Большая квартира на улице Пекарей

– И где теперь их искать? Что здесь вообще происходит? Шевалье, я не понимаю! Этот мальчишка, которого мы посчитали олухом, опять ушел от наших идиотов, только на этот раз уже со шлюхой! Два юных голубка упорхнули, только что крылышками на прощанье не помахали. А ты, предводитель отребья? – дворянин обратился к крикливо одетому здоровяку, которого отчитывал здесь же пару дней назад. – Тебе за что платят, чучело?

– Так, господин, кто ж знал? Там же высота была метра четыре, кто ж с такой спрыгнуть может, да чтоб ног не переломать? Да вместе с девкой? Но вы не думайте…

– Что?! Мне не думать?! Уж не ты ли у нас тут думать собрался? Каким местом, интересно? Тебе, приятель, думать вредно, еще пронесет, не дай бог.

– Да вы, ваша милость, так уж сильно не расстраивайтесь. Куда они денутся? Так что не беспокойтесь, найдем мы девицу, да и того; ну, как обычно, в общем. Никто ничего и не увидит. Да и искать не будет: кому она нужна, шлюха? Мало их режут, что ли?

– Найдешь, но как? Где ее теперь искать?

– Да легко. Тот щенок, капрал полицейский, он нас к ней и приведет.

– Ну, если только он… Его-то хоть отработать сможешь, герой из подворотни?

Следующим утром все полицейские Кале искали золотоволосую девушку в красном платье. Никто не понимал зачем, но искали серьезно, даже азартно – господин барон обещали нашедшему целый динарий. Все без толку.

В запале умудрились не прогнать двух ярко разодетых цыганок, нахально лузгавших семечки прямо напротив здания полиции. С другой стороны, дамы вели себя необычайно смирно, не лезли к прохожим с гаданиями, не пытались продать заговоренные обереги и приворотные зелья.

Нападению, скоординированному и многократно отрепетированному, подвергся лишь Вида, когда, разочарованный впустую потраченным днем, отправился в гостиницу. Вот тут уж жрицы судьбы налетели как коршуны:

– Ай, молодой-красивый, постой-подожди, всю правду расскажу. Что было, что будет, чем сердце успокоится! Ай, не спеши, от судьбы уходишь. Из Амьена за счастьем приехал, а счастье здесь, рядом! Встреча тебе предстоит с красавицей! Глаза голубые, волосы золотые, ждет тебя не дождется! Да стой ты, наконец, дубина стоеросовая!

– Тихо! – Полицейский совершенно обалдел от яростно налетевшего пестрого вихря. – Какая красавица, где?

– Ой, яхонтовый, у нас она, в таборе, – цыганки заговорили спокойнее. – Ее красивый чаваро привел. Светловолосый, но наш, ромал – язык знает, законы знает. Попросил свою чаюри спрятать от лихих людей да тебя найти. Сказал, что ты большой начальник. Не соврал?

С ума сойти! По дороге Вида даже не смотрел, куда его ведут. Мысли были заняты юным попутчиком. Поль… тот или все же нет? Что он там рассказывал? Деревенский, но матушка вроде из городских, потому и читать-писать, даже считать умеет. Выбить палкой нож? Тоже ладно, небось, палка для селянина штука привычная.

Остановить кровь? И это не вершина учености, чай с косами да серпами всякое случается, а с поля бедолагу надо еще и до знахарки довезти, чтобы рану зашить. Так что все вроде складывается. Правда, та записка под жгутом, что врача в восторг привела… этому в деревнях точно не учат. Но мало ли, парень молодой, память хорошая, услыхал где-то да запомнил.

Но чтобы с цыганами по-ихнему разговаривать?! А эти пестрые вертихвостки говорят, что он еще и обычаи их знает… нет, это точно не тот Поль. Тогда кто красавицу Софи в табор привел? Откуда взялся? Вот его и надо найти. А Пифо потом поинтересуемся, когда время будет.

В таборе Вида вначале провели в шатер к пожилому цыгану, которого больше всего волновало, не будет ли проблем у ромал из-за этой истории. Вроде как цыганский закон требует своим помогать, но он же и не велит влезать в дела гаджо. Слишком плохо это всегда заканчивается. Так что, господин сержант, хотелось бы иметь компенсацию за беспокойство, и лучше – золотом. Или серебром, на худой конец. А где его взять? Чай, сержант не генерал, деньгами не распоряжается.

– Ты это о чем сейчас?! – Первой мыслью было наорать на чернявого, запугать. Да что он там вообще себе позволяет?! С кем торговаться смеет?

Лет десять назад сержант бы ему показал, где раки зимуют. Ага, именно как Ажан, в смысле виконт, короче, как он говорит. Поправка. Десять лет назад Вида сержантом не был, и этот барон, а это очевидно барон, хоть и цыганский, с ним даже и разговаривать бы не стал. Да и жизнь за эти десять лет била всячески, особенно последние три года. Так что прячем свои амбиции в карман. Действительно, надо договариваться. Вида примиряюще раскрыл ладони.

– Хорошо, уважаемый, давайте обсудим. Как я понял, вы приютили некую девицу, которую сейчас вся полиция разыскивает. Нет-нет, она не преступница, просто с ней надо поговорить, и да, она в опасности. Так что благодарности вы действительно заслуживаете. Но вот деньги… ну откуда они у меня? Я ж простой сержант, всего и могу – начальникам передать, а уж как они решат – того гарантировать не могу.

– Годится! – неожиданно легко согласился цыган. – Мне тут одна птичка напела, что если сержант Вида свое начальство попросит, оно ему точно не откажет. Так как, обещаешь? Похлопотать? А?

– Обещаю.

Сказано было уверенно, хоть и в полном обалдении. Вида вообще в последние дни в этом состоянии частенько оказывался, даже привыкать стал, как к насморку.

– Это что же за птичка такая? И, кстати, как твои яхонтовые красавицы меня узнали? Я не граф, не епископ, я вообще в этом городе только три дня.

– Ну что вы, господин сержант, это вы здесь три дня, так и табор здесь всего две недели стоит. Мы цыгане – по всей земле кочуем, границ не замечаем. Приходилось и в Амьене бывать, а уж там-то вас каждая собака знает.

По честным, абсолютно незамутненным даже каплей лжи глазам цыгана было абсолютно понятно, что говорит он чистейшую правду. Поверить в которую полицейскому не позволял весь его богатый опыт.

Но тот же опыт и подсказывал, что пытаться сейчас что-либо выведать – занятие глупое. Только себя на посмешище выставлять.

– Ну, раз я такой знаменитый, – Вида не удержался от шпильки, – тогда знакомьте меня с очаровательной Софи. Только поговорить нам надо с глазу на глаз, есть вещи, которые даже цыганам лучше не слышать. Я понятно объяснил?

Вот это уже было сказано твердо. Настолько твердо, что у барона не возникло и тени сомнения – есть знания, которые опасны. Смертельно.

– Разумеется, господин сержант, разговаривайте здесь, – ответил цыган, откидывая полог. – Можете быть уверены, ближе пятидесяти метров к шатру не то что ни один ромал не подойдет – ни одна мышь не подберется.

В одиночестве Вида оставался пару минут. Затем в шатер вошла красавица. При свете свечей растрепанные золотые волосы Софи отливали красным. В измятом, с изгвазданным грязью подолом платье она умудрялась выглядеть как урожденная аристократка. Тот же твердый взгляд, прямая спина и гордо поднятая голова.