Хранитель - Юлия Эллисон

Единственное, что омрачало мои дни, — это вредный дракон Лан. От него все ощутимее веяло подавляющей аурой силы и злости, я практически «на зубах» чувствовала его ненависть каждый раз, когда он меня видел.

Конечно, Лан сделал еще несколько попыток заставить меня покориться, но я была непреклонна. Один раз меня в тридцатиградусный мороз облили ледяной водой, я еле успела добежать до помещения и не покрыться ледяной коркой. В следующий раз он придумал новую забаву, распространив про меня в академии слухи, что я принимаю мужчин по вызову, — никогда не думала, что здесь учится столько народа, причем приходили в основном драконы. Третьим приколом стала массовая забастовка девчонок моей группы — всем нравился Лан и очень не нравилась я. И это только крупные шалости противного дракона. Чего он на меня так взъелся?

Утро началось со всеобщего напряженного и давящего настроения в столовой — сегодня день очередного экзамена по физической подготовке. Самый сложный предмет, потому что вызубрить и как-либо дополнительно подготовиться нереально. Да и сдать экзамен не так-то просто — он проходит в несколько этапов и с разными группами, в частности с группой моего «любимого» противного дракона. Я стопроцентно уверена, что тот приготовил мне особо проказливую гадость, после которой я опять буду неделю либо лечиться, либо ходить по академии на цыпочках и перебежками.

— Делимся на группы по три человека. — Экзамен начался.

Мы быстро разделились. Ну как разделились — со мной конечно же никто вставать не хотел, девушки из-за Лана, мальчики из-за него же, только уже потому, что боялись его. «Наш пострел везде поспел». Принцип «Да не достанься же ты никому, если не мне!» в действии. Но в мою в команду все же пришла пара человек — молоденький мальчик-ботан, который, впрочем, тоже опасался со мной разговаривать, и девушка примерно моего возраста «не от мира сего», постоянно что-то бормочущая себе под нос и не замечающая ничего вокруг себя.

Нам предстояло пройти ближе к краю полигона и встретиться с командами драконов, чтобы объединить свои усилия и побороться за отличные оценки в зачетке. Оказалось, что экзамен будет состоять из конкурса на лучшую команду: кто успел — тому пять, кто не успел — ну, извините, придется пересдавать. Я даже эгоистично порадовалась такому обстоятельству: вредный Лан точно не захочет быть в моей группе, побоится проиграть, но, как оказалось, радость была преждевременной.

Каждая команда тянула жребий на очередность, и наша стала ни много ни мало первой. Бумажка с цифрой «один» словно сама по себе прыгнула мне в ладонь, когда я засунула руку в огромный шар с билетиками. Тогда это меня не насторожило, а вот потом… Потом времени думать о подставе просто не осталось.

На одном из препятствий на пути к победе обнаружился подпиленный брус, на который мне посчастливилось очень «удачно» наступить — ведь я давно шла первой и помогала остальным членам команды преодолевать препятствия. Почему-то физическая подготовка не была для меня столь сложной, как для остальных, все давалось относительно легко и просто — ну, по сравнению с другими по крайней мере. Конечно, с драконами я тягаться не могла, но все же уступала им не так, как другие люди.

Нога неудобно подломилась и провалилась вниз; деревянный брус, распавшись на части, очень больно прочертил длинную царапину и вошел глубоко под кожу. Я, размахивая руками, пыталась сохранить равновесие, а потом тяжелым кулем грохнулась вниз и угодила прямиком в вонючую грязную жижу, которая моментально начала затягивать меня на дно, угробив последние крохи моей адекватности. На помощь почему-то не просто никто не спешил, никто, кажется, даже не заметил моего болезненного падения — все по-прежнему преодолевали препятствия.

Тут явно была замешана магия, и, судя по жутковатому неприятному скрипу на зубах, даже знаю чья. Страх накрыл с головой, когда я поняла, что выбраться из этой мутной жижи с покалеченной и сломанной ногой нереально. Стоило попытаться шевельнуться, как ногу простреливала настолько дикая боль, что даже дышать было невозможно, не то что пытаться выбраться. А засосало меня уже по подбородок.

Я глупо завизжала, размахивая руками, разбрызгивая грязь по сторонам и пытаясь привлечь к себе внимание, и тут произошло нечто…

Липкий комок чужеродной магии летел прямо в меня. И хотя пока я не разбираюсь, что это за магия, летел с явно недобрыми и даже убийственными намерениями. Крохотные молнии по периметру небольшого воздушного шара говорили сами за себя. Сколько в нем вольт? Тысяча? Две? Три?

А дальше — дикая боль в груди и манящая спокойствием и уютом темнота.

Дарниэль Рэминиэль эрст Роален

Последний год свободы я провел с присущим королевскому отпрыску размахом. Девушки менялись каждый день, выпивка не кончалась, веселье не останавливалось ни на минуту… Тогда объясните мне, почему с каждым днем я чувствовал себя все более и более несчастным? Каждый день, приближавший меня к дате свадьбы, вгонял во все большую и большую депрессию, омрачая последние денечки свободы.

Я начал пить… нет, уже не выпивать, а натурально нажираться, пытаясь хоть немного унять ноющий червячок отчаяния, поселившийся внутри. Поэтому вызов отца через почти одиннадцать месяцев непрерывного возлияния подействовал на меня как ушат ледяной воды. Пришлось срочно трезветь, применяя магию, и отрываться от очередной длинноногой красотки, к которой я лип скорее по привычке, чем по собственному желанию. Кто бы мог подумать, что даже обществом женщин можно пресытиться?

В официальной части дворца стоял жуткий гвалт. Все куда-то бежали, что-то кричали и чему-то радовались. Среди общей какофонии разобрать, что конкретно произошло, не представлялось возможным, хотя явно что-то значимое, раз все так всполошились.

Среди общего безумия Микаэль казался образцом спокойствия и гармонии. Он стоял у кабинета отца, задумчиво уставившись в какую-то только ему ведомую точку на противоположной стене, и совсем не обращал внимания на общую суматоху.

— Привет, братец, — поприветствовал меня, заметив мое приближение. — Надо же, — бегло оценил мое состояние, — ты даже трезв!

— Все для тебя, — вежливо кивнул, огрызаясь, но при этом сохраняя субординацию. Услышать в таком шуме, что я сказал, невозможно, а вот наблюдать за моими вольностями по отношению к правящему отпрыску посторонним было ни к чему. Хотя бы внешне правила должны соблюдаться.

— Рад слышать, — так же вежливо кивнул брат, не спеша отступать с моего пути в кабинет отца.

— Отец звал меня. Чего он хотел? Что-то случилось? — Вот ни за что не поверю, что Микки не в курсе творящегося здесь бедлама.

— Да, случилось, — кивнул брат, отступая в сторону и давая мне пройти. — Заходи, поболтаем, — открыл передо мной дверь в кабинет и вошел следом.

Отец каменной статуей сидел за столом, перебирая бумаги.

Да, да, вижу, что ты ни капельки не волнуешься, а теперь хотелось бы понять, что произошло, если всех так перекорежило. Война? Стихийное бедствие?