Призрак смерти - Нора Робертс

Пибоди съежилась на своем месте и постаралась дышать как можно тише.

Магазин оказался закрытым, поэтому они поехали к Бьюкененам домой. Мэйв Бьюкенен открыла дверь солидного трехэтажного особняка.

— Лейтенант, детектив, — поздоровалась она, ничуть не удивившись.

— Вы закрыли магазин, мисс Бьюкенен?

— Да, на день-другой. — Девушка откинула со лба прядь волос, и Ева полюбовалась игрой света в ее рыжих локонах. — Вчера у нас был большой наплыв, примерно через час после вашего ухода. Ох, входите, пожалуйста. Сегодня я немного рассеянная.

— Наплыв? — повторила Ева, когда они вошли в длинный коридор с витражными окнами, пропускавшими тусклый свет зимнего солнца.

— Наплыв посетителей, в основном желавших что-то купить или поглазеть на коллекцию Бобби Брэй.

Мэйв, одетая в свободные белые брюки, мягкий белый свитер и белые полусапожки, провела их в просторную гостиную.

«Симпатично, без вычурности», — подумала Ева. Она могла оценить хороший вкус — Рорк приучил ее к хорошим вещам. Большие диванные подушки сочных цветов, ковры ручной работы, черно-белые фотографии в оловянных рамках, развешанные на стенах. Никаких гелевых подушек, сенсорных экранов и медиацентров. Довольно старомодная обстановка, очень похожая на ту, которая была и в антикварном магазине.

— Садитесь, пожалуйста. Могу я предложить вам чай или кофе?

— Не беспокойтесь, — сказала Ева. — Ваш отец дома?

— Да. Он наверху, в своем кабинете. Мы работаем здесь — по крайней мере, сегодня. Сейчас у нас масса запросов по коллекции Бобби Брэй, и мы разбираемся с ними, не выходя из дома.

Мэйв прошлась по комнате, включая торшеры с разноцветными абажурами.

— Обычно мы предпочитаем обрабатывать всю поступающую корреспонденцию в магазине, но сейчас это какой-то вал — мы вдвоем едва справляемся с запросами. У нас же множество наименований — мелкие предметы и документы.

— Как насчет писем?

— Писем?

— Среди всех этих предметов есть письма, дневники, журналы?

— Конечно, есть. Вас снова интересует Бобби? — Мэйв села на стул и закинула ногу на ногу. — У нас есть подлинник письма, которое она отправила другу в Сан-Франциско в 1968 году. Две записные книжки с оригиналами стихов для ее песен. Возможно, что-то еще, но это первое, что приходит на ум.

— Как насчет писем, отправленных ее родственникам, когда она жила в Нью-Йорке?

— Не думаю, но могу проверить по каталогу. Или просто спрошу у отца, — добавила она с быстрой улыбкой. — Он держит весь список у себя в голове; не знаю, как ему это удается.

— Пожалуйста, спросите его, сможет ли он уделить нам несколько минут.

— Разумеется.

Ева увидела, что девушка колеблется, и спросила:

— Вспомнили еще что-нибудь?

— Вообще-то я не хотела говорить об этом, особенно в присутствии отца, — Мэйв бросила взгляд в сторону двери и нервным движением потянула блестящее серебряное кольцо-сережку в мочке уха. — Видите ли, Рэд… то есть мистер Хопкинс… он вроде как флиртовал со мной. Приглашал меня в бар или пообедать в ресторане. Он говорил, что я могла бы стать моделью, и предлагал прислать фотографа, который сделает мне портфолио с хорошей скидкой. — Ее щеки порозовели от волнения, и она деликатно откашлялась. — Вот такие дела.

— А вы? Ходили с ним в бар или в ресторан? Согласились на фотосессию?

— Нет, — Мэйв покраснела еще больше. — Я знаю, где провести черту. Он годился мне в отцы, и, кроме того, это не мой тип мужчины. Я бы не сказала, что он был совершенно непривлекательным. На самом деле он мог быть обаятельным в общепринятом смысле, если вы меня понимаете. Я не хочу, чтобы вы думали… — Она взмахнула рукой. — Все это было глупо, но вполне по-дружески. В принципе у меня могло возникнуть искушение — просто так, ради забавы. Но я встречаюсь с одним человеком, и у нас серьезные отношения. Я не хотела их портить. И честно говоря, отцу бы это не понравилось.

— Почему?

— Из-за разницы в возрасте и из-за того, каким человеком он был. Авантюрист, несколько бывших жен. Кроме того, он был нашим клиентом, а мы должны беречь свою репутацию. — Мэйв облегченно вздохнула. — Так или иначе, мне было не по себе от того, что я вам не сказала, а вы могли услышать об этом и подумать, что я что-то скрываю.

— Мы ценим вашу откровенность.

— Я поднимусь к отцу, — девушка встала. — Вы уверены, что не хотите кофе или чаю? Сегодня на улице холодно.

— Лично я не возражаю, — поспешно вставила Пибоди. — Мне по вашему выбору, а лейтенант пьет черный кофе.

— Прекрасно, я вернусь через несколько минут. Устраивайтесь поудобнее.

— Она была смущена из-за Хопкинса и хотела нам услужить, — сказала Пибоди, когда Мэйв вышла из комнаты. — Теперь она облегчила душу.

— Любые сведения полезны. — Ева встала и прошлась по комнате. В доме чувствовалась уютная семейная атмосфера. Черно-белые фотографии городских пейзажей создавали стиль, а налет шика придавал комнате элегантность. Она рассматривала одну из фотографий, когда вошел Бьюкенен. Как и его дочь, он был в домашней одежде и выглядел при этом респектабельно в голубом пуловере и серых брюках.

— Здравствуйте, леди, — сказал он. — Чем могу помочь?

— У вас прекрасный дом, — начала Пибоди. — Замечательные старинные вещи. Лейтенант, я тут подумала, а мог ли Рорк приобрести что-нибудь у мистера Бьюкенена?

— Рорк? — Бьюкенен озадаченно посмотрел на Пибоди. — Он купил у меня несколько вещей. Надеюсь, вы не рассматриваете его в качестве подозреваемого?

— Нет. Он муж лейтенанта Даллас.

— Ах да, конечно. Я и забыл, — он с улыбкой перевел взгляд на Еву. — Антикварный бизнес так прочно удерживает меня в прошлом, что нынешние события иногда обходят меня стороной.

— Неудивительно, — ответила Ева. — Кстати, о прошлом — мы интересовались письмами, личными записями и дневниками, принадлежавшими Бобби Брэй.

— Даже не знаю, сколько раз я сегодня слышал это имя. Наверно, Мэйв сказала вам, почему мы сегодня решили работать дома. Кстати, вот и она.

Мэйв вкатила тележку с фарфоровым чайником, кофейником и чашками.

— Как раз то, что нужно. Я перевел коммуникаторы в автоматический режим, — сказал ее отец. — Мы можем сделать короткий перерыв. Итак, письма… — Бьюкенен сел, пока Мэйв разливала чай и кофе. — У нас есть несколько писем, которые Бобби написала своим друзьям в Сан-Франциско в 1968 м и 1969 году. Одна из лучших вещей — записная книжка с черновиками ее лирических песен. По сути дела, это дневник, где она записывала свои впечатления и делала заметки на будущее. Маленькие напоминания. Сегодня утром я разбирался с бесчисленными запросами по поводу этой записной книжки, включая запрос от Клиффа Гилла.