Кадет Морозов - Дмитрий Шелег

«Братья или, может, племянники? — думал я, глядя на парней. — Их я на предоставленных мне фотографиях не видел, а вот глава рода — один в один, ни с кем не перепутаешь».

— Прошу прощения, — приятным басовитым голосом произнес глава рода Ваниловых, обращаясь к охране. — Мне хотелось бы узнать, почему нас встречают настолько радушно? Вы опасаетесь нападения?

— Совершенно верно. Особенно от столь крутых парней на внедорожниках, — громко ответил стоящий рядом Николай, внимательно наблюдая за каждым движением незнакомцев.

— Вероятно, это просто недоразумение! — неприятно хмыкнул мужчина.

— В таком случае мы сейчас просто уедем, — заявил мой маг. — Прошу оставаться на месте и не препятствовать.

— Не так быстро, — остановил наше движение Ванилов. — Недоразумение, конечно, есть, но я приехал, чтобы пообщаться с молодым Морозовым.

«Обычно так говорят, когда хотят кого-то оскорбить или показать свое неуважительное отношение, — отметил я. — Несмотря на юный возраст, меня можно было назвать хотя бы наследником Морозовых или, на крайний случай, Иваном Морозовым, но никак не „молодым Морозовым“. Может, это типичная оговорка? Которая означает, что Ванилов попытается задавить меня возрастом, тем, что он старше?»

— Вы не поняли, — жестко произнес Николай, чувствовавший превосходство. — Или мы сейчас проходим и уезжаем без препятствий, или мы делаем это, применив силу.

— Эх! — театрально вдохнул мужчина. — Я не хотел, чтобы до такого доходило, но вы просто не оставляете мне другого выбора.

После этих слов наш внедорожник с двух сторон заблокировали два микроавтобуса, из которых быстро выскочило не менее дюжины бойцов в боевой форме и с автоматами.

Теперь уже мы оказались в значительном меньшинстве.

Я сделал несколько шагов назад, дабы иметь возможность мгновенно отступить в здание, но, несмотря на попытку Николая быстро меня увести, все же остался.

— В случае неприятностей уйду «шагом», — твердо произнес, добавив в голос немного «холода», и мужчина не посмел настаивать.

«Хорошо, что я взял с собой проверенных в пустошах бойцов, которые знают мои возможности, — подумал облегченно. — Не хотелось бы устраивать разборку с охранником прямо на глазах у недоброжелателей».

А вообще я не верил, что род Ваниловых решится на открытое противостояние и позволит себе напасть на меня. Ведь подобные дела не делаются столь открыто на глазах у любопытной публики. Слишком разные весовые категории у наших родов. Ваниловы могут получить по шапке за излишний интерес, а тут конфликт серьезного уровня. Хотя, с другой стороны, как спектакль для мальчишки, влезшего во взрослые игры, эта ситуация вполне уместна. Да и попыткой сохранить лицо ее тоже можно посчитать. Ваниловы явно не против того, чтобы показать обществу, что не собираются без боя отдавать лакомую добычу кому бы то ни было.

Несмотря на промелькнувшие мысли, что вряд ли глава «бронзового» рода решится развязать полноценный конфликт, я на всякий случай напитал тело духовной энергией и был готов в любой момент перенестись внутрь здания.

Тем временем по воздуху разливалось звенящее напряжение. Бойцы приготовились по малейшему сигналу ринуться в бой. Кажется, один случайный звук — и улица превратится в громадную мясорубку.

Время неторопливо шло вперед, однако ничего не происходило.

Я заметил, как по шее Николая, стоящего впереди меня, покатилась тонкая струйка пота.

«Понятное дело, он волнуется, — подумал я. — Рискует потерять охраняемое лицо в первой же командировке. Ведь обстоятельства, по его мнению, принимают нешуточный оборот, а он сам только что упустил возможность заставить меня отступить».

Не знаю почему, но я был совершенно спокоен.

Может, дело в том, что я уже привык к постоянной смертельной опасности и не считал ее чем-то из ряда вон выходящим? Или в том, что я был готов в любой момент выйти из зоны поражения и отступить в безопасное место? А может, я просто не верил во всю эту театральщину? И в то, что Ванилов настолько недальновиден, чтобы среди белого дня позволить себе напасть на последнего представителя княжеского рода с кучей влиятельных родственников?

— Если не хочешь, чтобы твоих людей разорвали в клочья, стой на месте, Иванушка, — наконец решил нарушить тишину Ванилов. — Нам нужно о многом поговорить.

«Слишком развязно, — поморщился я. — Считает, что может диктовать условия? И продолжает давить на мой нежный возраст? Сейчас посмотрим, как он запоет».

Через несколько мгновений я увидел прошедшую мимо моих бойцов мирную процессию из четырех человек — главы рода и обладателя кожаного плаща, его внушительных родственников и, что совершенно неожиданно, моего старшего юриста. Того самого человека, который занимался моими документами, в том числе оформлением покупки бизнес-центра.

Юрист был явно помят, на его умном лице хорошо различались следы побоев, низко опустив голову, он шел вперед, подталкиваемый двумя амбалами.

Я молча смотрел, как некрасиво обращаются с нанятым мной человеком, и медленно, но верно закипал. Как бы там ни было, я чувствовал некую ответственность за работающих на меня людей, а если этот человек еще и выполнял для меня очень важную работу, то чувство становилось особенно сильным.

А ведь юриста избили именно потому, что он выполнял мои поручения! И, кажется, именно это злило меня больше всего. Я допустил и я позволил.

— Иван Егорович, — быстро заговорил мой работник, но я поднял руку и жестом заставил его замолчать. Мне хотелось узнать, что же скажет Ванилов.

А он тоже молчал.

Твердо глядя мне в глаза, он выжидал и выдерживал паузу, явно ожидая, что я начну удивляться нахождению моего юриста в такой компании, нервничать или паниковать и не соображу, что вообще необходимо делать в подобной ситуации — конечно, в связи со своим юным возрастом. В идеале я должен был сейчас начать задавать вопросы или оправдываться, и тогда Ванилов смог бы перехватить инициативу и начать на меня давить. Однако я не оправдал его ожиданий и продолжал молчать, как партизан на допросе.

Внешне я был совершенно безмятежен, однако копившаяся во мне злость настойчиво искала выхода.

— Так и будешь молчать? — с угрозой спросил лысый обладатель кожаного плаща, вероятно, решив, что я от страха не знаю, что делать дальше. — Ничего не хочешь у меня спросить?

— Нет, — спокойным тоном ответил я, и «холод», подстегиваемый гневом, отозвался во мне легким напряжением. — Если вы сами пришли ко мне, значит, это нужно именно вам.

— Я считаю, что это в первую очередь нужно тебе, ребенок, — несколько опешив от подобного приема, жестко ответил лысый. — Тебя что, не научили, что лезть в чужую песочницу со своими правилами нельзя?! А?!

«Продолжает давить возрастом», — краем сознания отметил я и спокойно произнес: