Пробуждение дракона. Книга 1. Шепот теней - Ян-Филипп Зендкер

Китай! Другая сторона земного шара. Лучшая. Более справедливая.

Восьмилетним мальчиком он впервые прочитал книжку о маленькой принцессе Ли Си и ее отце, правителе могущественного королевства Мандала. Ли Си была первой девочкой, в которую влюбился Пол. В ее стране жил призрачный великан и росли чудесные деревья и цветы самых невероятных форм красок и при этом прозрачные. Растения из стекла! И еще там текли реки, над которыми раскачивались подвесные фарфоровые мосты. Многие из них были с крышами, украшенными тысячами серебряных колокольчиков, которые сверкали в лучах рассветного солнца и звенели при малейшем дуновении ветра. В столице королевства, городе Пине, улицы кишели фокусниками и акробатами, чесальщиками волос и чистильщиками ушей, а также столетними резчиками по слоновой кости, даже на старости лет не оставившими своего ремесла. Маленький Пол мечтал о путешествии в далекую Мандалу, но отец объяснил ему, что такой страны не существует. Есть другая страна – Китай, которая тоже лежит по ту сторону земного шара и окружена неприступной стеной. В ней еще есть Запретный город, в котором когда-то жили ее короли.

И тогда Пол стал мечтать о Китае. Эту страну населял низкорослый народ, поэтому там не могло быть мальчишек на голову выше Пола, а значит, никто не осмелился бы, выплюнув на его глазах жвачку, заставить его проглотить ее. В Китае никого бы не волновало, что отец у него еврей, а мать немка. В Китае родители никогда не ссорятся, а среди детей очень легко найти настоящего друга. Вообще люди там дружелюбнее, честнее и умнее, чем в любой другой стране мира. Иначе как бы они изобрели порох, компас и писчую бумагу?

Китай! Уже одно слово действовало на него магическим образом. С каким благоговением рассматривал Пол китайские иероглифы, водил пальцем по причудливо изгибающимся линиям, старательно перерисовывал себе в тетрадь. Что же это за народ, который вместо обыкновенных букв использует такие сложные рисунки? В чьем языке слово меняет значение в зависимости от высоты голоса, которым оно произнесено? По выходным, когда его одноклассники играли в бейсбол, Пол уезжал в Чайна-таун и подолгу бродил там. Он ловил обрывки китайских фраз, стараясь воспроизвести их про себя и угадать значение – так сильно очаровывал его этот язык.

Позже Пол дни напролет просиживал в публичной библиотеке неподалеку от Томпкинс-сквер-парка. Там, в обществе почтенных стариков и старушек, которые зимой громко кашляли и сморкались в огромные, как наволочки, платки, он изучал труды Марко Поло, Конфуция, Лао-цзы и Мао. Мальчик мало что понимал из прочитанного, но верил: эти книги помогут ему попасть в Китай, а значит, все остальное не важно.

Много лет спустя Пол понял, как мало общего имели эти фантазии с реальностью, но прощание со страной детства оказалось на удивление безболезненным. Китайская действительность восьмидесятых годов – времени, когда страна осторожно открывала границы, знакомясь с остальным миром, – была настолько захватывающей, что необходимость в фантазиях сразу пропала. С рождением Джастина интерес Пола несколько поутих, а после объявления диагноза угас совсем. Предложения Дэвида вместе посетить Пекин или Шанхай решительно отклонялись. Китай больше не был ему нужен. Так ли? Еще несколько часов назад он с уверенностью повторил бы эту фразу, но теперь…

Пол выбирал отель, до которого легче всего мог бы добраться пешком. Поразмыслив, направился в сторону отеля «Мандарин ориентал».

Гудел кондиционер, глухо бормотал холодильник. Не сразу донеслось до Пола истошное верещание мобильника, который, похоже, заливался уже целую вечность.

Пол открыл глаза, пытаясь нащупать перед собой москитную сетку. Лишь через пару минут он вспомнил, где он находится. Мобильник смолк, чтобы спустя секунду заверещать снова.

Увидев на дисплее незнакомый номер, Пол сразу вспомнил об Оуэнах и отклонил вызов. Сейчас ему ни с кем не хотелось разговаривать. И меньше всего с Оуэнами.

Часы показывали 7:15. Боль раскаленной иглой вонзилась в мозг, отозвавшись во всем теле, как будто он вчера перепил. Разве он заходил в бар отеля? Пол не помнил. Он перевернулся на другой бок, натянул одеяло до подбородка и уснул снова.

Проснувшись во второй раз, он почувствовал себя еще хуже. Боль в голове прошла, но что-то будто сдавливало ему грудь. Он постарался расслабиться, но воздуха не хватало. Было жарко, хотя работал кондиционер, и Пол всю ночь мерз под тонким одеялом. Полу было страшно, он боялся разговора с Элизабет Оуэн. Боялся новых впечатлений. Голосов. Запахов. Людей. И он чувствовал, лежа в чужой постели, как этот страх растет с каждой минутой.

Пол встал и позвонил Кристине. Ее голос действовал на него успокаивающе. Да, она может выкроить для него минутку. Что за вопрос? Кристина предложила встретиться через час, пообедать вместе.

До Ваньчая Пол решил доехать на метро и направился к станции на Стэтью-сквер. Но чем глубже он спускался под землю, тем тревожнее становилось на душе. Когда в толпе на платформе кто-то толкнул его локтем в спину, Пол не выдержал и поспешил обратно, на улицу. В трамвае, в первом ряду второго этажа, нашлось свободное место у окна. Пол сел. Прохладный ветерок тут же осушил мокрое от пота лицо.

Лестничная клетка сто сорок второго дома по Джонсон-роуд оказалась еще теснее, чем офис туристического бюро «Уорлд уайд трэвел», и гораздо грязнее, чем Пол мог вообразить со слов Кристины. В бюро две сотрудницы в наушниках, перекрикивая друг друга и глухо гудящий кондиционер, договаривались с клиентами. На столах громоздились кипы бумаг. Стены украшали выцветшие календари авиакомпании «Катай-Пасифик», с видами Таиланда, Шри-Ланки, Вьетнама и японских пагод. В помещении не было даже окон, и Пол удивился, как Кристина выдерживает день в этой тесноте и сутолоке. Она пригласила его присесть, но единственный в кабинете стул оказался занят газетами и брошюрами. Кристина рассмеялась, и все страхи Пола испарились, как приведения при первом крике петуха.

Она предложила ресторан «Димсам» неподалеку от бюро и так ловко лавировала в потоке уличной толпы, что Пол едва за ней поспевал.

Зал был огромным, как стадион, и таким же шумным. Все места оказались заняты. Стоило какому-нибудь столику освободиться, как к нему устремлялась толпа, будто в нем было что-то особенное. После коротких переговоров с официантом они проследовали за ним мимо огромных аквариумов в дальнюю часть зала, где обнаружилось несколько столиков на двоих. Пока Кристина делала заказ, отмечая блюда крестиками в меню, Пол рассказывал ей о поездке в Шэньчжэнь и телефонном звонке, который разбудил его сегодня утром.

– И чего ты от меня хочешь? – Теперь голос Кристины звучал строго, почти раздраженно. – Совета?

– Может быть, – вздохнул Пол.

– На твоем месте я объяснила бы этим людям, что, к моему величайшему сожалению, ничем не могу им помочь. Об остальном пусть позаботится полиция или американское посольство в Пекине. Я бы отстранилась от всего этого.

Кристина сжала губы. Возможно, последняя реплика прозвучала резче, чем ей хотелось. Но притворяться Кристина не умела, и за это Пол был ей благодарен. Он знал, что она не доверяет континентальным китайцам. Неудивительно после всего того, что выпало на долю ее семьи. Слишком хорошо она помнила грохот сапог на лестнице, жалобный скрип деревянных ступенек, треск разлетевшейся в щепы двери и ужас на лице отца. Он выпрыгнул в окно перед самым их носом. Несчастный случай – так писали об этом позже. Несчастный случай. Они повторяют это вот уже сорок лет. Как же им после этого верить? Будь у нее такая возможность, Кристина уехала бы в Австралию или Америку еще до 1997 года. Она не жаждала воссоединения с семьей, которая не пожелала эмигрировать в Гонконг в 1967 году, чтобы спустя тридцать лет снова подпасть под юрисдикцию Пекина.