Парк-авеню, 665 - Габриэлла Пирс

Джейн сдвинулась на самый краешек кресла, едва не потеряв неустойчивое равновесие.

— Насколько я поняла из наших предыдущих разговоров,вы искали человека, который мог бы вести дела с потенциальными зарубежными клиентами.

Последовала долгая пауза.

Да что же у вас так туго с намеками, будущая миссис Доран…

— Простите, что? — Джейн была уверена, что не говорила Памеле про Малкольма — и уж точно не называла его имени. Она хотела по крайней мере попробоватьустроиться самостоятельно, без льгот, которые сулил ей статус будущей Доран. Девушка привыкла полагаться только на себя и не собиралась зависеть от чужого покровительства — даже если это было покровительство ее семьи.

Пальцы Памелы с французским маникюром принялись перебирать бумаги на столе.

— В смысле — что? Послушайте, мне правда жаль. Вы просто нам не подходите. Я вижу, вы помолвлены. Воспользуйтесь шансом и спокойно выберите торт, закажите цветы для подружек невесты, сходите в спа-салон… — Памела подалась вперед, будто не замечая взгляда Джейн. — Честное слово, я мечтала о такой передышке, когда готовилась к собственной свадьбе. Диджей был ужасен, — сказала она, вертя в руках ручку. — Знаете, вам на самом деле очень повезло.

Джейн натужно улыбнулась, стиснув дешевую кожаную сумку и стараясь не думать о ворохе документов, которые скрывались внутри: планах реконструкции особняка мадам Годино, проекте офисного здания, которое должно было вырасти возле Бастилии под ее личным руководством… Памела не задала ни единого вопроса касательно портфолио.

— Так мило с вашей стороны заботиться о моих интересах, — сквозь зубы процедила девушка, но собеседница продолжала кивать, словно не замечая ее досады. Каштановый улей нелепо качался из стороны в сторону. Внезапно Джейн осенило.

Ну конечно, Памела ничуть не смущена своей оговоркой, потому что ничего не сказала.«И почему эта дурацкая магия не могла остаться во Франции?» — мрачно подумала девушка, хотя сейчас ее больше занимала другая, не менее тягостная загадка. Как Памела узнала, за кого она собирается замуж, — и почему многообещающее собеседование внезапно обернулось фарсом? Джейн почти решилась на пару аккуратных наводящих вопросов, которые могли бы прояснить ситуацию, но каменное лицо Памелы ее остановило. Более того, руководительница уже принялась разбирать стопку бумаг, подозрительно напоминающих резюме.

— Думаю, мне пора, — твердо сказала девушка и поднялась.

Покидая офис Памелы, Джейн изобразила всю доступную ей гордость — но все же не удержалась и хлопнула стеклянной дверью с такой силой, что та жалобно звякнула. Девушка попыталась обуздать эмоции, но щеки неуклонно заливала краска. Когда она пробиралась между столами обратно к выходу, лампа в стиле «ар-деко» мигнула, и с ресепшена донесся пронзительный механический писк. Джейн подпрыгнула.

— Все в порядке, — успокоила ее похожая на мышку секретарша, чей тихий тонкий голос как нельзя лучше соответствовал внешности. — Это, видимо, домофон опять барахлит.

Она нахмурилась и принялась нажимать какие-то кнопки на панели. Стеклянная дверь у нее за спиной распахнулась, и в коридор, закрыв уши руками, вылетела Памела.

— Черт возьми, Салли, я думала, мы починили этот чертов домофон! — она осеклась, увидев, что Джейн еще тут. На краткий миг девушке показалось, что сейчас Памела что-нибудь ей скажет — хотя бы извинится, — но та лишь развернулась на каблуках и хлопнула дверью с такой же яростью, как Джейн парой минут раньше. До девушки донесся ее крик: — Немедленно позвони этому никчемному электрику, и никаких «зайду завтра»!

Секретарша покорно взялась за телефон.

В этот момент Джейн впервые порадовалась, что она ведьма. Девушка закрыла глаза и мысленно выпустила свой гнев наружу — пока не почувствовала, что он, отделившись от хозяйки, зажил собственной жизнью. Стоило ей направиться к лестничной площадке, как с ресепшена донесся особенно душераздирающий писк, что-то с грохотом упало, и Джейн услышала минимум два вскрика.

Упс.

Внезапный порыв ветра пронесся по улице в сторону Парк-авеню, и Джейн торопливо подняла воротник кремового шерстяного пальто. Она гуляла с самого злополучного собеседования, опасаясь спускаться в подземку: все еще бурлящая в венах злость неизбежно вылилась бы в какие-нибудь неполадки, и стало бы только хуже. Теперь, когда магия определенно вернулась и циркулировала по ее телу вместе с кровью, девушка старалась быть осторожной. Мимолетное чувство триумфа, посетившее ее после проделки с домофоном, выветрилось уже к Юнион-сквер, и с тех пор она бездумно шагала, стараясь избавиться от мыслей о недавнем фиаско.

Очень скоро она поняла, что бродить по Нью-Йорку — совсем не то что гулять по Парижу. Бесцельно блуждая по лабиринту треугольных улиц, она вдруг вышла к метро — и почувствовала себя ужасающе маленькой среди бесконечных прямых авеню с одинаковыми скругленными углами. Джейн удивилась, когда добралась до тридцатых улиц: ей казалось, что она гуляет совсем недолго.

Она уже не знала, что расстраивает ее сильнее — внезапное возвращение магии или тот факт, что Линн непостижимым образом сорвала ее собеседование. Когда девушка добралась до парка на Вашингтон-сквер, робкая догадка о вмешательстве свекрови превратилась в полную уверенность. «И зачем я сказала, куда иду?» — мысленно ругала себя Джейн, хотя и не могла вообразить Линн звонящей в приемную «Конрана и Ко». Она знала, что Дораны влиятельны, но даже не представляла, какой властью нужно обладать, чтобы дернуть за нужную ниточку менее чем за час, зная только название фирмы. Джейн слышала, что статус человека в Нью-Йорке определяется его знакомствами. Что ж, она умудрилась связаться с людьми, которые знали в этом городе абсолютно всех, и пока это работало против нее.

Пересекая 37-ю улицу, девушка едва не попала под колеса такси. Вдали замаячила громада Метлайф-билдинг, и ее внезапно охватило чувство одиночества. Сейчас она бы многое отдала за беззаботную болтовню с коллегами, обмен понятными только им шутками и невинные дурачества, которые можно позволить себе лишь с близкими подругами. Малкольм был замечательным, но он не мог заменить для нее весь мир, — а Линн, похоже, именно этого и добивалась.

А еще она вдруг с удивлением поняла, что скучает по Ба. Джейн привыкла думать о себе как о сироте, беглянке, человеке с трудным прошлым. Однако, несмотря на все их разногласия, девушка знала: если ей потребуется помощь, если небо обрушится на землю и ей будет некуда идти — в Эльзасе ее ждет бабушка. Может быть, и не с распростертыми объятиями, зато точно со стаканом ликера и огромным куском домашнего пирога. И с любовью.Она снова подумала о причине удушливой бабушкиной гиперопеки, и эта мысль привела ее к другой, не менее болезненной.

Лучше бы она мне рассказала.

Джейн покрутила гладкое серебряное кольцо на среднем пальце. Даже в последнем письме Ба не изменила своей обычной краткости и говорила строго по существу, оставив внучке больше вопросов, чем ответов. Та «обладала силой», но не знала, как ей пользоваться — точнее, непользоваться. Наверняка Ба сумела бы объяснить, почему Джейн слышит мысли лишь некоторых людей — а еще ломает электроприборы, когда выходит из себя. Она могла бы рассказать мне о родителях.