Ночь времени. Легенды Луны о выборе, долге и любви - Лариса Ренар

— Ты мой божественный выбор! — улыбнулся он ей.

— А ты — мой! — улыбнулась она в ответ, поворачиваясь, чтобы взять из рук юноши зажженную свечу. Она провела ею сверху вниз, кланяясь Мадруку и опускаясь перед ним на колени, чтя в нем проявление Божественного, и, поднявшись, встала напротив, держа свечу в левой руке, а правой прикасаясь к его сердцу.

— Я вижу твою судьбу, — глядя в глаза, повторяла она слова, звучавшие внутри, — это судьба Великого Воина и Великого Правителя, несущего новый закон и новый мировой порядок. Но чтобы это произошло, прежде нужно разрушить башню старых представлений, страхов и ограничений.

Неожиданно свеча погасла, хотя не было даже малейшего дуновения ветра.

— Слишком сильная энергия между нами, — сказал Мадрук, склонив голову в знак благодарности, и вышел из круга.

Время познания добра и зла.

Послание 4-го лунного дня.

Лишь вам дано различить, что истинно для вас, а что ложно. Доверяйте голосу своей души.

Природа погрузилась в летаргический сон теплой критской зимы, в такое же состояние погрузилась и Арис, стараясь не думать о Мадруке. Но он не давал о себе забыть: писал Арис письма, иногда раз в месяц, иногда раз в неделю, иногда раз в две недели, продолжая их спор о верности и страсти, делясь с ней своими размышлениями о мире и людях, спрашивая ее мнение. Постепенно Арис стало казаться, что огонь страсти, полыхавшей между ними, превратился в теплый огонь дружеского общения. Это и радовало и огорчало одновременно. Радовало, потому что она больше не терзалась чувством вины по отношению к Тайре и страхом причинить ей боль, огорчало, потому что при воспоминании о Мадруке ее словно накрывало горячей волной желания и тело начинало вибрировать. Иногда в его письмах проскальзывали двусмысленные намеки, но Арис решила расценивать их просто как его привычку общаться с женщинами и не позволяла себе воспринимать его слова как проявление к ней интереса.

Она старалась отвлечься на повседневные заботы: обучение новых жриц, каждодневные практики и ритуалы. Вот и сегодня, в четвертый день Луны — день соединения с родом, с предками и одновременно день искушений и познания, — нужно было подготовиться к ритуалу привлечения богатства. В этот день звуки приобретали особую силу, и, чтобы пробудить ее, полагалось играть на музыкальных инструментах, произносить заклинания и читать молитвы.

Арис окинула взглядом музыкальные инструменты: арфу, барабан, раковину и гонг. Их звуки помогали привлекать из пространства и усиливать энергии стихий.

Ударные инструменты: барабаны, бубны, трещотки — отвечали за соединение и привлечение энергии стихии Земли, за превращение идей в нечто реальное и материальное, то, что можно было потрогать руками и продать.

Духовые инструменты: раковины, трубы, свирели, флейты — помогали настроиться на стихию Воздуха, чтобы усилить концентрацию, память, получить ясность и обрести новые знания.

Струнные инструменты, такие как арфа, включали в человеке стихию Огня, пробуждая в нем смелость и страсть, фантазию и умение увидеть что-то новое. Огонь наделял также силой созидания.

Резонансные металлические инструменты: колокола, гонги, цимбалы — были связаны со стихией Воды, даря человеку новые эмоции и подарки от Вселенной.

— Арис, — голос Хортицы отвлек жрицу от размышлений, — приехал советник с дарами и ждет тебя.

— Замечательно, ритуал еще не успели провести, а подарки уже получаем, — улыбнулась Арис. — По-моему, я догадываюсь, по какому поводу он приехал.

— По-моему, я тоже, — улыбнулась Хортица в ответ.

Арис поспешила навстречу к Илию. Он бросился к ней с сияющими от радости глазами.

— Я привез радостную весть! Тайра сегодня ночью родила сына, Мадрук очень доволен.

— Поздравляю! — Арис старалась не показать вида, но сердце сжалось от слов про Мадрука.

— Правитель послал подношения храму с благодарностью. — Илий показал на керамические кувшины с медом, молоком и оливковым маслом, а также на большой поднос, на котором были насыпаны большие бронзовые слитки в виде растянутой бычьей шкуры и монеты.

Было видно, что Илий не может дождаться, пока наконец-то утихнет суета, унесут все подарки и он останется наедине с Арис.

— Я могу переночевать в храме? — обратился он к жрице, когда двор наконец-то опустел.

— Конечно! Сегодня мы будем делать ритуал привлечения богатства, что, думаю, не помешает даже такому достойному человеку, как советник правителя.

— Арис — ты мое главное богатство! С тех пор, как я увидел тебя, не могу ни о чем думать! Позволь мне защищать тебя и заботиться о тебе. — Илий подошел ближе и неожиданно заключил ее в объятия. Арис не отстранилась, почувствовав, что ей хочется спрятаться в этих теплых мужских руках от самой себя, от мыслей о Мадруке, от одиночества. Как давно ей хотелось мужской силы и мужской защиты! Она вздохнула, стараясь не расплакаться от жалости к себе, и Илий, уловив ее состояние, стал гладить ее по волосам, как гладят маленькую девочку, стараясь утешить. Постепенно успокоившись, Арис тихонько выскользнула из его рук.

— Мне пора идти готовить все для ритуала! Увидимся вечером! — И она поспешила в сторону храма.

— Арис, что случилось, на тебе лица нет? — Ее догнала Хортица.

— Не знаю, я радуюсь за Тайру, что у нее родился сын. Я никогда бы не смогла причинить ей боль, особенно сейчас, когда она так уязвима, это будет предательством по отношению к ней, если я буду любить Мадрука. Может, наконец-то мое безумное желание к Мадруку пройдет и все будут счастливы.

— Может, и пройдет, если это страсть, но если это любовь, то ты не сможешь убежать от самой себя. Нельзя отказываться от любви только потому, что ты боишься кому-то причинить боль. Ты не имеешь права решать за других, что лучше и что хуже для них. Жалость к другим лишает их сил. Возможно, то, что может произойти, им тоже необходимо для развития, для обретения сил! И когда ты что-то решаешь за них, ты тем самым считаешь себя выше, сильнее и не даешь ни себе проживать свою жизнь так, как ты хочешь, ни другим — возможности меняться. Старайся прислушиваться к своему сердцу, а не к тому, что кто-то хочет и ждет от тебя. Иногда это требует большей храбрости, чем желание всем угодить и никого не обидеть.