Грань времени - Райса Уолкер

Нет ответа. Я начинаю печатать ему, но замечаю, что он уже прислал мне голосовое сообщение, и решаю, что сначала нужно прослушать его.

«Привет, Кейт. Просто решил сообщить, что мы прибыли… и я… эм… ты собираешься на тот пикник в субботу, перед началом занятий? Думаю, что нет, потому что он, кажется, для новеньких студентов Браяр Хилл и Кэррингтон Дэй. В любом случае в приглашении нужно указать количество гостей, и это, вероятно, означает, что они ожидают родителей, но мои не смогут прийти, а мне вроде как обязательно нужно быть. А еще это прощальная вечеринка для одного человека, который учил и моего папу, и дедушку, и я пообещал им, что зайду поздороваться или попрощаться, наверное. Я уверен, что там будет ужасно скучно, но было бы намного веселее, если бы ты была там. Поэтому… эм… просто дай мне знать, ладно?»

Я подозреваю, что он прав насчет ужасной скучности этого пикника, но он мог бы пригласить меня помочь чистить его холодильник (рутинная работа, которую я ненавижу всей душой) и я бы все равно согласилась, не раздумывая и секунды.

Поэтому я снова звоню. И когда он снова не отвечает, я решаю оставить сообщение со словами: «Да, с удовольствием».

Когда я встаю, чтобы подключить телефон к зарядному устройству, мне бросается в глаза отблеск света за окном. Сначала мне кажется, что это ключ ХРОНОСа, потому что свет имеет голубоватый оттенок, но это не тот оттенок. Это просто уличные фонари, свет которых изменился, отражаясь от крыши того синего фургона, который припаркован на том же самом месте, что и вчера.

Из моего окна открывается вид только на верхушки деревьев – широкое зеленое пространство. Это то, что мне больше всего нравится в этой комнате. Мне нравится видеть деревья, когда я просыпаюсь, а луна и звезды по ночам напоминают мне окно в крыше моей комнаты в таунхаусе, поэтому я всегда оставляю шторы открытыми.

Но теперь, когда я смотрю на фургон, у меня возникает то же самое жуткое чувство, будто за мной наблюдают… что на самом деле глупо. Фургон припаркован на том же самом месте и, скорее всего, принадлежит соседям. Это не значит, что за нами следят.

Но я все равно задергиваю шторы.

Дым обжигает мне нос и горло, когда я в панике бегу по коридору, пальцами одной руки прощупывая стену, пытаясь не заблудиться в непроглядном лабиринте. Я оглядываюсь назад, и человек с фонарем все приближается, и он движется гораздо быстрее меня. Я чувствую, будто бегу сквозь что-то вязкое.

В другой руке у меня активирован ключ ХРОНОСа, но десятки стабильных точек проносятся передо мною так быстро, что я не могу ни за что зацепиться. Когда Холмс подходит ближе, я замечаю пистолет в его руке, а затем этот взрыв пламени, алого и золотого, несущегося прямо на меня. Как только огни достигают меня, все превращаются в каскад осенних листьев, медленно опускающихся вокруг меня.

Я резко выпрямляюсь и с минуту оглядываюсь вокруг, сбитая с толку, затем снова падаю на подушку, протирая глаза. За последние несколько недель сны стали приходить чуть реже, и хотя мое сердце все еще колотится, по крайней мере, это уже не та слепая паника, которую я чувствовала в первые несколько раз, когда сон возвращал меня обратно в отель «Всемирная ярмарка». И вся эта история с превращением пламени в листья – странное, новое дополнение.

Тем не менее это первый раз, когда мне снятся два кошмара за одну ночь. Первый разбудил меня около двух пятнадцати. Я была так взвинченна после этого, что поднялась наверх и била боксерскую грушу, пока не устала и не убедилась, что оставшуюся ночь проведу без сновидений. Но, видимо, я ошиблась.

Снаружи идет легкий дождь, и я наблюдаю, как капли стекают по стеклу, пытаясь сосредоточиться и успокоить дыхание, пока пульс не приходит в норму. У меня есть в запасе почти полчаса до того, как сработает будильник, и я испытываю искушение снова натянуть одеяло на голову, но знаю, что не смогу заснуть. Отчасти это из-за моего кошмара, но еще и потому, что я чувствую запах бекона. И, если я не ошибаюсь, блинчиков с черникой.

Спустившись, я замечаю, что папа уже на кухне. На нем наушники, и он поначалу меня не слышит. Если бы мы были в нашем коттедже в Браяр Хилл, он бы готовил под громкую музыку, доносящуюся изо всех колонок – меня много-много раз будила «I wanna be sedated» «Рамоунз», но сейчас он, должно быть, беспокоится, что его музыкальные вкусы не понравятся Кэтрин и Коннору. Я не знаю, что они слушают и слушают ли вообще. Мне приходит в голову, что Кэтрин могла бы быть поклонницей «Питера, Пола и Мэри» или чего-то в этом роде, но она, вероятно, предпочитает музыку, похожую на то, что слушала в 2300-х годах, и я не имею ни малейшего понятия, что бы это было. Панк-музыка 1980-х годов наверняка кажется ей чем-то из эпохи барокко.

Я пытаюсь обойти папу, чтобы дотянуться до кусочка бекона, лежащего в тарелке на дальней стороне плиты, но тут же получаю лопаточкой по руке.

– Ты что-то медлишь, старина, – говорю я, запихивая бекон в рот. – По какому случаю пир? Блины у нас обычно на праздники.

Он стягивает наушники на шею.

– Без случая. Черника чуть было не испортилась, поэтому я решил, что мы должны покончить с ней. А поскольку до начала занятий в школе осталось всего несколько дней, по крайней мере для нас, бедных, забитых учителей, я отношусь к каждому из них как к празднику.

Мы едим в тишине пару минут, а потом он говорит:

– Как они выглядели? Я имею в виду, я смотрел видео, спасибо за это, кстати, но как они выглядели?

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что он говорит об Эвелин и Тимоти. Я доедаю свой кусок и затем отвечаю:

– Твой отец так похож на тебя. У него даже выражение лица такое же, когда сердится. Правда, он чуть полнее тебя, – в этом отношении он немного напоминает мне его отца из прошлой временной линии, который тоже был немного полноват, и я отгоняю от себя мысль, что мой отец может быть одним из тех людей, которые полнеют от счастливой жизни.

– Твой отец любит вредную еду, – продолжаю я, – хотя он говорил, что обычно придерживается вегетарианства. Из них двоих твоя мама – самая серьезная.

Следующие десять минут я провожу, отвечая на его вопросы.

– Прости, папа, – говорю я, исчерпав все подробности, которые могу вспомнить. – Мне нужно было рассказать тебе все это на следующий день после возвращения. Я знаю, что тебе интересно знать о них.

Он улыбается.

– Ничего страшного. Если бы ты сделала это тогда, я бы опоздал и заставил Сару ждать. И сегодня мы с тобой впервые смогли остаться вдвоем после всех этих событий. Это единственное, чего мне не хватает с тех пор, как мы переехали из коттеджа.

– Мне тоже. Но теперь у тебя есть эта огромная кухня. И я не знаю, как насчет твоей кровати, но моя сильно отличается от раскладушки. – Я кладу последний кусочек блинчика на тарелку, чтобы собрать оставшийся сироп. Этого кусочка слишком мало, так как я обычно выливаю достаточно много сиропа на свои блины, и я поддаюсь желанию провести пальцем по тарелке, чтобы собрать остальное.