Асино лето - Тамара Михеева
Шрифт:
Интервал:
«Тропа доверия! Тропа доверия! Какое доверие, если даже друга нет? Я думала, Колька… думала, хоть Кукумбер, а он тоже, как они, как все… спорит на меня… Что я им всем сделала?»
Больше всего Асе хотелось, чтобы сейчас появился откуда-нибудь Сева и успокоил ее. Сказал, что она — его лучший друг, а Колька просто дурак и ничего не понимает.
Лес расступился перед скалой. Ася задрала голову. Каменная стена возвышалась перед ней, уступами уходила вверх, в самое небо. Ася оттолкнулась от земли, легко взлетела на самый нижний уступ. Не пойдет она ни на какую Тропу доверия. Все равно Лена ее не хватится, а Колька с Азатом не признаются, побоятся.
Ася вытерла злые слезы и услышала:
— Ты как туда забралась, а?
Внизу стоял Колька. Задрав голову, смотрел на Асю.
— Не твое дело! — прошипела Ася.
— Паш, да ладно тебе, чего ты сразу обижаешься?
— Слушай, Кукумбер, тебя сюда звали? Вот и давай — двигай отсюда! Что, поставил Азату щелбан, доволен?
Колька, пыхтя, стал карабкаться на уступ.
— Да ни на что мы не спорили, просто так… Слушай, Паш… а как ты сюда забралась-то?
Ася перелетела на другой уступ повыше и отвернулась. Не будет она с ним разговаривать! Он дурак и предатель и…
— Пашка, ты скалолазка, что ли? — удивился Колька. Он забрался на первый уступ и теперь карабкался за Асей дальше.
Ася испугалась.
— Не лезь сюда! — крикнула она.
— Тебе можно, а мне нет? Сейчас вот… заберусь, нашим помашем… только Лена нас убьет… Высоко как… Смотри, лагерь видно!
— Кукумбер, пожалуйста, спускайся, а?
Ася всерьез испугалась. Она-то спорхнет со скалы птицей, а как Колька спустится? Высота уже с трехэтажный дом… Колька радостно оглянулся.
— Красота!
Поплевал на руки. Как он не понимает?
— Колька, спускайся!
— Мир?
— Мир, мир! Спускайся теперь! Ой, ну как ты спустишься?
— Как ты, так и я.
— Какой ты дурак! Надо Жору кричать.
— Только крикни! — рассердился Колька. — Нас завтра же из лагеря выгонят. Да ладно тебе… Залезли — значит, и слезем, подумаешь.
Ася не смотрела на него.
— А ты ничего, смелая. И вообще, здорово по скалам карабкаешься. На такую высоту никто не забирался, спорим?
— Колька, я… не то чтобы забралась… я…
— Коля, Ася! — закричали от реки.
— Ого, ищут! — удивился Колька. — А я думал, не заметят. Будем спускаться, пока не увидели?
Так Ася и не призналась ему. Глотая слезы, стала спускаться за Колькой. На ощупь искали выемки и выступы в скале, руки жгло, пальцы от напряжения дрожали, ноги были как чужие. Ася будто и забыла, что умеет летать. Все в ней холодело от страха. А Колька делал вид, что ему совсем не страшно.
— Здесь осторожно, — говорил он то и дело, — камешки осыпаются… Пашка, тут вот кустик торчит, держись…
Может быть, они бы и смогли спуститься, но из близкой расщелины вдруг вырвалась летучая мышь. Колька дернулся, оступился и потерял равновесие. Он поехал по камню на животе, сдирая кожу, пытаясь ухватиться за что-нибудь, и ухнул вниз, ломая ветки деревьев.
— А-а-а! — завизжала Ася и отпустила руки. Она не упала, она мягко приземлилась рядом.
— Колька… Кукумбер, что ты молчишь? — отчаянно затрясла она Кольку.
Послышался треск бурелома, замелькал в темноте Жорин фонарь. Колька приоткрыл глаза и, еле двигая губами, пробормотал:
— Ничего им не говори…
И тут же потерял сознание. Или умер. Ася не знала. Она сидела рядом с Колькой и не могла пошевелиться. Свет фонаря ударил ей в глаза, но она даже не зажмурилась. И, как в полусне, видела, что Жора бросился к Кольке, потряс его за плечи, потрогал пульс, крикнул:
— Живой! Лена, куртку!
Он подложил под Кольку Ленину куртку, выругался и, подав Лене один рукав, взял второй. Они приподняли Кольку, как на носилках. Асе дали фонарь.
— Свети!
Ася шла впереди и ничего не чувствовала, кроме того, что внутри у нее, где-то в легких, поселился зверь, когтистый, зубастый, и он рвет ее на части, и это так больно, что даже невозможно плакать…
— Ася, ты расскажи мне, пожалуйста, как все было, — Татьяна Сергеевна сидела рядом с Асей и спрашивала уже в третий раз: как все было?
Татьяна Сергеевна работает в лагере в библиотеке. Оказывается, Колька — ее сын и сын директора. А всегда его по имени-отчеству называл… Младший Колькин брат Гошка капризничал, ему неохота было здесь сидеть, он тянул маму на улицу.
Как все было? Стоит Асе об этом подумать — и на глаза набегают слезы. Татьяна Сергеевна это видела, в отряде ей уже сказали, что Коля с Асей «почти дружили». «Как это — почти?» — удивилась Татьяна Сергеевна. Но никто не объяснил.
Ася понимала, что это самые ужасные минуты в ее жизни: объяснить Татьяне Сергеевне, что из-за ее, Асиной, глупости сейчас умирает ее сын!
— Ладно, — Татьяна Сергеевна встала, потому что Гошка стал ныть еще громче. — Не плачь, Ася. Я вот мама, и то не плачу.
— Вы плакали, у вас глаза красные.
Татьяна Сергеевна отвернулась. Потом сказала:
— Врачи же сказали: надежда есть.
Да, врачи так сказали. Когда Кольку принесли в лагерь и врач Ольга Алексеевна его осмотрела, оказалось, что везти Кольку в город нельзя — опасно. Вызвали врачей в лагерь. Те тоже не решились перевозить его: дорога длинная, тряская, все может случиться.
Колька лежал в изоляторе, под капельницей. Сюда из городской больницы привезли оборудование и лекарства. Ежедневно Василий Николаевич привозил из города главного врача.
Колька пришел в сознание только через два дня, но пошевелиться не мог. Кроме сломанной ноги, двух ребер и запястья, он повредил себе позвоночник.
— Хорошо еще, ветки смягчили падение, — сказала Ольга Алексеевна.
Ася к Кольке идти боялась. К нему не пускали, но она бы, может быть, пробилась. Только вот…
И Ася убегала в лес за Ближние ворота, на остров через Колькин брод, на Солнечную поляну. Она совсем не летала в эти дни, будто разучилась.
— Ася, Сдобная Булочка спрашивает, придешь ли ты на званый вечер, они спектакль поставили домашним театром.
— Сева, ну какой званый вечер?!
— Надо пойти. Сдобная Булочка может помочь. Она всех знает, у нее связи, она даст какой-нибудь совет.
Ася вздохнула.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!