Трудно допросить собственную душу - Анна Малышева

Он встал, нарочно громко топая, резко открыл дверь из кабинета, бросил взгляд в коридор – никого, все двери закрыты. У девчонки в комнате свет, в столовой темно, там Анна смотрит телевизор. Она не выйдет, он уже изучил. Обиделась. Он громко прошел по коридору, произнося всякую чушь: «Ну ладно, ты мне завтра позвони вечерком, если что… Молодец, что зашел. Ага, пока!» Отпер входную дверь, подождал секунду, закрыл ее на все замки. Обернулся – никого. Выругал себя, что так трясется. «Это не самое страшное, – сказал он тогда себе, – Анна все равно будет молчать». Он сразу вернулся в кабинет и в тот вечер больше не выходил оттуда, и спал там. Он не мог оставить шкаф без присмотра. И не желал никого видеть.

Он лежал на диване, не постелив даже белья – не хотел открывать шкаф. Свет он погасил. Анна пришла, поскреблась в дверь, его так и подбросило. Он вскочил и успел-таки – не дал ей войти, встретил на пороге. Она была в голубом халате поверх ночной рубашки.

– Ты не ложишься? – спросила она его виноватым голосом. Значит, смирилась. Он постарался ответить спокойно, хотя его трясло:

– Я посплю здесь, надо кое-что обдумать на завтра. Ты иди, спи.

– Ты хоть постели себе… – Она посмотрела на диван.

– Постелю, когда буду засыпать. Иди, иди…

Он заставил себя поцеловать ее, и она тихо ушла. В детской, напротив, было темно. Он возвратился и снова лег. Мысли являлись быстро, одна за другой. Главная трудность состояла в том, чтобы вынести его из дому. Когда выносить? Когда уйдет Анна и девчонка тоже. Значит, утром. Утром в переулке толчея, на него обратят внимание. А может, как раз наоборот, не обратят? В доме ремонтируются многие квартиры, постоянно выходят рабочие с мешками мусора, грузят у подъезда на машину… Значит, нужен мешок. Где его взять? Этот вопрос мучил его больше всего. Мешок нужен большой, непрозрачный, крепкий, непромокаемый, с завязкой. Мешки для мусора – бумажные, открытые. И они слишком малы, это исключено. Он вспомнил, что видел нечто подходящее в спортивном магазине неподалеку. Какой-то здоровенный прорезиненный чехол, то ли для байдарки, то ли для палатки. Надо будет узнать, какого он размера. Значит, ему с утра надо будет наведаться на Солянку, в магазин, потом вернуться. Но есть опасность, что его там запомнит продавщица – он недавно покупал в том же отделе теннисные ракетки. В конце концов он решил не думать над такими мелочами. В этот магазин он почти не ходит, и там всегда столько народу… И каждый имеет право купить себе чехол для лодки. Итак, утро. Он отвезет Алису в школу, потом заедет на Солянку, вернется. Надо будет спускаться на лифте, надо будет не попадаться соседям на глаза… Впрочем, какие тут соседи! Пять-шесть старух да работяги, которые делают ремонт. Его не заметят, утром тут тихо. И самое главное – надо будет вытащить мешок на улицу, запихать его в багажник… Плевать! Он сильный, он сделает это. А дальше все будет просто. Он знает, куда ехать. Вот уже три месяца он там не бывал, но ключи у него есть, и дача по-прежнему в его полном распоряжении. Димка уехал на работу в Словакию, уехал уже почти год назад, а ключи от дачи дал ему: «Пользуйся, когда захочешь от жены отдохнуть!» Он пользовался. Тогда еще была Лиза. Но она уже научилась молчать, а Анна еще нет. Лиза не спрашивала, куда он исчезает на сутки, она вообще почти ничего не спрашивала. Никто не знает, куда он ездит, кроме двух-трех девиц. Приятелей он туда не возил, таково было условие Димки. Тот сказал: «Дамы – дело святое, но массовых гулянок там не устраивай!» Но ему, Олегу, было уже не до гулянок. И расслаблялся он с трудом, ничто не приносило больше радости. Потом он вообще перестал ездить туда – развод, женитьба и все остальное… И вот ключи опять пригодятся. На участке есть маленький домик и гараж. В дом он входить не будет. Приедет, поставит машину в гараж, вытащит там мешок, оставит, потом проедется по окрестностям, найдет подходящее место. Неподалеку от дач есть лес, а в нем – маленький прудок. Точнее, два пруда – один другого меньше, их соединяет перешеек. Пруды загнивают, а в перешейке, как говорят, слой ила на дне около метра. Там сроду никто не купался, а сейчас тем более – осень. Он сбросит в протоку мешок. Никто и никогда его не обнаружит. Главное, чтобы его не заметили соседи…

Той ночью ему не удалось заснуть. Он ворочался на диване, то и дело смотрел на часы, и ему казалось, что до утра еще целая вечность. Утром, умываясь, он увидел у себя круги под глазами. Плеснул в лицо водой, наскоро побрился, плотнее запахнул халат. Вышел на кухню. Анна уже сервировала завтрак на троих.

– Доброе утро, – сказал он и поцеловал ее в мягкую белую шею. Она как-то по-птичьи пригнула голову, посмотрела на него, счастливо улыбнулась. Конечно, она была рада, что он уже забыл вчерашний разговор. Нет, он больше его не начнет. Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие дни. Во всяком случае, пока не поймет, какая сумма оказалась в его распоряжении.

Он сел за стол, и Анна торопливо налила ему кофе, поставила перед ним тарелку с омлетом. Он посыпал омлет зеленью, положил два ломтика ветчины и принялся есть. Ел жадно – аппетит проснулся волчий. Анна смотрела с умилением – ей нравилось, когда мужчина ест много. Сама она сидела на диете – крохотное блюдечко с тертой морковью, стакан обезжиренного молока. Ее розовое простое лицо было таким умиротворенным и домашним. Он подумал о ней. Что он будет делать, когда все кончится? Она еще может пригодиться, баба деловая, с ней не пропадешь в чужой стране. А нужна ли ему теперь чужая страна? Он может остаться здесь. Да, все изменилось в какие-то пять минут. Он не знает, сколько там денег, но думает, что с долгами расплатится. Только бы не продавать квартиру! Квартиру он любил нежно, как, пожалуй, никого и ничто на свете не любил. Это его прошлое, его детство, отец и мать, все его воспоминания…

– Еще кофе? – встрепенулась Анна, увидев, что его чашка пуста. Он кивнул, она налила ему полную чашку, как-то замялась – хотела что-то сказать.

– Знаешь, – решилась наконец она, – если ты всерьез решил выучить немецкий, тебе надо пойти на курсы. Я плохой учитель.

Он удивленно поднял брови. До сих пор немецкий, Германия и все, что было с нею связано, – все это было запретной темой. Стоило заговорить об этом, как Анна гасла, замыкалась, начинала отчаянно возражать и сопротивляться. И это она, которая была влюблена в него безумно уже второй год! Он никогда не думал, что эта женщина сможет в чем-то ему отказать.

Они познакомились случайно, как он вообще знакомился со всеми своими будущими любовницами. Тогда, полтора года назад, дела у него шли совсем неплохо, никаких кредитов он не брал. Привозил из Эмиратов заказы для одной фирмы, где работали сплошь его приятели. Сам он в той фирме не числился, вообще не любил состоять у кого-то на службе, привык к свободе. Да, как-то он одним ударом заработал кругленькую сумму и решил поменять машину – «Вольво» надоел. Он спланировал поездку в Германию, разумеется, без Лизы. У него была другая кандидатка на место в машине рядом. Он уже представлял себе веселое маленькое путешествие, остановки в придорожных мотелях, ресторанчики, ощущение податливой, послушной силы, которое он просто обожал в новых машинах… Лиза, узнав, что она не едет, закатила скандал. Он только отмахивался, и ей не удалось испортить ему настроение. И вот в один из чудесных весенних дней, совсем незадолго перед поездкой, он встретил в центре города Наташу. Узнал ее сзади – ее крохотный рост, вызывающую походку, безвкусную манеру одеваться. Обогнал, заглянул ей в лицо.