За Пределом - Александр Николаевич Горин

два часа, заявил: «Куда ты всё время торопишься? Впереди вечность!» Может, он знал что-то такое, что я начинаю постигать только сейчас? Вечность – это среда обитания, где опоздать или успеть невозможно по причине безразличия к результату. Бесконечность однообразных событий не оставляет меток на физике тел. Нет видимых изменений, которые подчёркивают течение времени. Тут нет понятий «детство», «зрелость», «старость», «болезнь», «смерть», а ведь именно они фиксируют этапы временных изменений в сознании человека. Измерение времени – это прерогатива живых, но не мёртвых. Умерев, мы перемещаемся за предел, где время теряет значение и смысл. Получается, что в мире богов время становится энергией, которой питаются тела его обитателей. Только для них, обладающих телами, время стало эквивалентом энергии жизни. Этот вывод вывел меня из когнитивного диссонанса, в котором я пребывал с момента встречи с Эребом. Я поделился этими мыслями со своей подругой и нашёл понимание с её стороны. Осмыслив всё, что я высказал, Эмми спросила:

– А почему перестали прибывать новые души? Тут требуется другое объяснение. У тебя есть предположения?

– У меня есть предположение, но я его озвучу, когда получу дополнительную информацию. Надеюсь, что скоро.

– Видишь, там, справа, изгиб реки с нависшим отвесным берегом? Пойдём к нему.

Мы двинулись к месту, указанному Эмми. На берегу у воды стоял чёлн, прикрытый парусиной. Возле лодки навалом лежали доски, у которых суетился невысокого роста человек. Рядом с ним стоял верстак, на котором были разложены столярные инструменты и большая кувалда. Не было сомнений, что этот старик с залысинами в заляпанной краской тунике – Архимед.

– Мы рады приветствовать великого математика, физика, механика и астронома, чьими трудами пользуется всё человечество более двух тысячелетий, – громко продекламировал я.

Старик встрепенулся и уставился на нас, как на подопытных животных.

– Вы Архимед, не так ли? – спросил я, заранее зная ответ.

– Эпитеты, которыми ты наградил скромного учёного старика, вряд ли соответствуют моим заслугам, – ответил Архимед.

– Вы очень ошибаетесь! Ваши труды легли в основу многих открытий в разных областях науки, не говоря уже о том, что закон гидростатики носит ваше имя. Любой школьник наизусть расскажет суть закона Архимеда: «Всякое тело, погружённое в воду, вытесняет…»

Старик автоматически продолжил слова Эмми: «…объём воды, равный объёму, погружённого тела», – и весело рассмеялся.

Воодушевлённая реакцией, Эмми продолжила:

– Ещё рычаг Архимеда, винт Архимеда, работы по математическому анализу, аксиома Архимеда, предположения о гелиоцентрической орбите и много других трудов, которые использовали в дальнейшем учёные всей земли. Ваши портреты висят во всех школах и университетах мира.

– Мои портреты… м-м… Не припоминаю, что бы я позировал художникам, – несколько смущённо произнёс старик. – Ваши слова, милая, пролили бальзам на мою душу. Значит, мои теории нашли подтверждение в дальнейшем продвижении исследований? Это радует. Уделите мне некоторое внимание для предметного разговора на интересующие меня темы, ибо нет ничего интересней, чем знания. Хотелось бы подробно узнать у вас, сведущих людей, каким стал мир за время моего отсутствия.

На протяжении длительного рассказа о развитии наук и технологий Архимед восторженно вскрикивал, тряс бородой и чесал лысину, изумлённый прогрессом человеческой цивилизации и достижениями учёных. Его интересовало всё, но уложить эту информацию на полки своего гениального ума он был не в состоянии.

– Уф-ф… давайте прервём нашу беседу, потому что мой ум разрывается от невероятного объёма информации, похожей на вымысел. Я буду счастлив, если вы будете иногда навещать меня и постепенно рассказывать о мире, в котором мы жили когда-то, – сказал Архимед, и глаза его увлажнились слезами.

«– Понимаю, что мы утомили вас, но хочу спросить», – сказал я старику.

– Да… – задумчиво сказал Архимед, погружённый в свои мысли.

– Нам очень хочется знать о процессе реинкарнации душ, воплощённом Гекатой, ну и о самом реинкарнаторе максимально подробно. Если вы не в состоянии поведать об этом сейчас, можно встретиться позже.

– Что вы, что вы! Я так благодарен за внимание, которое вы уделили моей скромной персоне, что просто обязан поделиться крохами своих знаний. Начну с того, что людские души находятся здесь в разных местах. Одни в Дите, другие – в хранилище мёртвого города, а третьи скитаются в лугах. Дита – это наподобие ада для грешников. Безгрешные души блуждают в лугах, поросших асфоделусом. В хранилище души, искупившие грехи в Дите. Я жил в лугах и считал, что мне сказочно повезло. Однажды моё сосредоточение было прервано посланницей Таната – Керой. Она проводила меня к нему, и Танат вдохнул или, правильнее сказать, испил мою душу. Не могу сказать, что происходило со мной внутри Таната, потому что я потерялся в нём. Вновь я ощутил себя уже возле пирамиды из тёмно-коричневого камня, где ожидала Геката. Больше мне рассказать нечего, кроме того, что я очнулся уже во плоти. От пирамиды исходили слабый оранжевый свет и тихое жужжание. Я был так потрясён обретением тела, что другие детали совершенно стёрлись в моей памяти.

– Геката пояснила, для чего вы были реинкарнированы?

– Нет. Она просто сказала: «Теперь ты равен богам».

– И вы не поинтересовались, в чём равенство? – спросил я изумлённо.

– Ответ я знаю и сам. Боги всего лишь бессмертны, – без энтузиазма сказал Архимед.

– Что было дальше?

– Кера проводила меня к небольшому домику у реки и, показав на него, сказала: «Ты будешь здесь жить» – а затем ушла. Я познакомился с Хароном и Радамантом, дома которых находятся неподалёку. Занялся ремонтом своего жилища и написанием трактата о теории изменения малых величин. Вот, пожалуй, и всё.

– Спасибо за рассказ. Надеюсь, мы не раз ещё встретимся, чтобы поболтать о разном, а сейчас нам пора идти, – сказал я Архимеду.

– А вас тоже реинкарнировали? – спросил старик на прощание.

– К сожалению, нет. Мы пока ещё души, но не призрачные, как все, а материализованные в образе, – ответила за меня Эмми.

– Как интересно! – отозвался Архимед. – Дело в том, что души здесь безмолвствуют. То есть не общаются с себе подобными.

– Выходит, мы болтливые души, – рассмеялась Эмми.

Откланявшись и выразив надежду на скорую встречу, мы оставили Архимеда переваривать наши байки о земной жизни.

– Хорошо, что ты не сказала Архимеду, что его реинкарнация удалась не полностью. Представь, как бы он страдал от этого.

– Безумно жаль старика. Зато он теперь равен богам, хотя, кажется, не очень этим воодушевлён. Представляю нас в его шкуре. Нам выделят домик с садиком, засаженным бело-жёлтыми цветами, небольшую лодочку для прогулок по реке. Мы будем жить, рассказывая Архимеду о двадцатом веке, а он нам о конце первого тысячелетия до начала новой эры. Я