Юсуповы. Невероятная история - Сара Блейк

И даже по этому поводу все те же недоброжелатели завидовали и судачили. Впрочем, даже им это надоело. Благодаря крепким нервам и известному равнодушию к мелочам князь пережил практически всех известных людей своей эпохи. А еще существует мнение, что собирательство и коллекционирование, а также связанные с ними перманентная работа ума, постоянное чтение, большой жизненный потенциал и интерес, непреодолимая страсть к чему-то новому, поразительная игра ума и воображения, «избегание скуки» – способствуют тому, что человеческий организм медленнее поддается старости. Николай Борисович вплоть до последней минуты своей жизни был занят поиском новых знаний, впечатлений и удовольствий. Его не оставляло в равнодушии истинное волнение ума и сердца, их приятное биение и беспокойство. Не был князь Юсупов холоден ко всему прекрасному во всем великом множестве его проявлений. Словно по счастливому сценарию вышло так, что, только тогда, когда он смог познать практически все то, что хотел и, получив все то, о чем мечтал, Юсупов ушел из жизни с присущим ему равнодушием и величием. Казалось, он был совершенно умиротворенным. Хотя, знать этого в полной мере не дано никому – чужая душа потемки…

Люди покидали этот мир всегда, и в каждую эпоху отношение к факту смерти было, разумеется, нерадостным. Практически каждый человек по отношению к смерти найдет свою собственную претензию. Бедный будет сожалеть о том, что не сколотил состояния, богатый – о том, что не сможет все нажитое унести с собой. Покидающих землю с аристократическим равнодушием очень и очень мало… И, безусловно, одним из них был князь Николай Борисович Юсупов.

В Москве, где в первой половине девятнадцатого века в основном проживали представители дворянства средней руки, Юсупова не очень-то любили. Причина была очевидна – аристократизм и богатство провоцировали зависть, доброта была непонятой, а увлечение искусством и вовсе было непонятным. Конечно же, за спиной Юсупова чего только не говорили. Николай Борисович пользовался чистой любовью и уважением только небольшого кружка просвещенных людей. Но еще Юсупова просто боготворил крепостной люд, а также персонал, окружавший его в повседневной жизни. Такая любовь бала делом редкостным, особенно в те времена. Тогда довольно часто можно было слышать истории о том, как крепостные решались на убийство своих мучителей-бар. Так, один из дальних родственников князя из династии Нарышкиных был подвергнут отравлению со стороны камердинера, лакея и женщины из прислуги, с которой у сиятельного барина было нескольких детей. Только неожиданно явившийся врач смог спасти барина.

Вместе с кончиной Николая Борисовича закончилась целая эпоха. «Мой Юсупов умер», – с горечью написал А. С. Пушкин в письме к П. А. Плетневу, узнав новость о смерти великого князя. Этой единственной строчкой великий русский поэт показал истинный и неподдельный смысл потери.

После смерти князя Николая Борисовича Юсупова его прямыми наследниками стали – жена Татьяна Васильевна и единственный законный сын – князь Борис Николаевич Юсупов, который всю жизнь прожил в Петербурге и родовых имениях. Первый брак Бориса Николаевича с княжной Прасковьей Павловной Щербатовой был бездетным. От второго брака с Зинаидой Ивановной Нарышкиной на свет появился последний князь Юсупов – Николай Борисович-младший, который так же, как и его знаменитый дед прожил много лет за пределами России.

Николай Борисович Юсупов-младший, внук князя, человек совсем другого времени, в своих религиозных взглядах придерживался более открытой позиции. Он поддержал Православие в непростые годы приближавшегося безверия. Он один из первых указал русскому обществу на будущего святого – праведного Иоанна Кронштадтского. По его молитвам в семье Юсуповых произошло не одно чудо.

Единственным законным сыном Николая Борисовича Юсупова от брака с Татьяной Васильевной Потемкиной, был князь Борис Николаевич. В высшем свете его иронично называли «сахар Боринька». «Отец-вельможа уступил историческую сцену сыну-хозяину», – не без сарказма отметил один из современников по поводу вступления в наследство младшего князя Юсупова. Судьба князя Бориса Николаевича едва ли имела что-то общее с блистательным времяпрепровождением его отца. Князь Борис родился в конце восемнадцатого столетия и навсегда остался сыном своего, девятнадцатого, века – поры, утратившей былой размах и роскошь, аристократизм и широту русской жизни, оставив место только для сухого рационализма.

Его молодость прошла не самым достойным образом. Князь далеко не сразу стал степенным человеком, покончив с сомнительными увлечениями и откровенными глупыми поступками юных лет. В Москву до отца то и дело доходили слухи о различных сумасбродствах его сына, особенно в области азартных игр, к которым князь имел склонность. Кстати, постичь суть карточного искусства Борис Николаевич так и не смог до конца дней своих.

О его многомиллионных проигрышах ходили легенды, так же как и о его поразительной глупости, как в обыденности, так и в карточных делах. Вот так отзывался о Борисе Николаевиче И. А. Арсеньев: «Князь Юсупов, хотя и был женат, но не жил с женою, от которой имел сына, князя Бориса Николаевича, известного всему Петербургу самодура, далеко не наследовавшего ни умом, ни щедростию, ни благородными порывами своего отца. Сына своего князь Николай Борисович терпеть не мог»…

Но, что касается устройства дел своего наследника, особенно брачного характера, то здесь Николай Борисович принимал постоянное участие. Скорее всего, он полагал, что невмешательство родителей повлечет за собой еще более серьезные последствия.

Князь Борис Николаевич был дважды женат. От первого брака, к сожалению, потомства не осталось. Зато второй женой Бориса Николаевича стала красавица Зинаида Ивановна Нарышкина, так уж уготовила судьба, что не только карты, но и брачная жизнь, вопреки мудрым народным словам, не смогли принести счастья Борису Николаевичу. Отец, Николай Борисович, явно не поддерживал его отношения с княжной Прасковьей Павловной Щербатовой, которая в скором времени после замужества умерла, упокоившись в семейной усыпальнице князей Юсуповых возле храма в подмосковном Спасском-Котове. Освященный и благословленный церковью брак делал княгиню законной представительницей рода, выбор места погребения отсекал всяческие личные симпатии и антипатии тестя.

Вторая супруга Бориса Николаевича – Зинаида Ивановна Нарышкина, была младше князя на пятнадцать лет. Ей был свойственен довольно свободолюбивый нрав, которого она вовсе не стеснялась и при удобном случае могла его проявлять. В 1827 году она родила мужу единственного сына – Николая Борисовича-младшего. После это го, она, как говорится, пустилась во все тяжкие. Разумеется, этот факт держался в глубочайшей тайне, которой так и не суждено было открыться современникам.

Поразительно, но отсутствие всяческой морали и нравственности нередко выигрывает у благодетельности в глазах потомства. Вот что писал о Зинаиде Ивановне, совершенно ничего не стесняясь, правнук Феликс Феликсович Юсупов: «Прабабка моя была писаная красавица, жила весело и имела не одно приключение. Пережила она бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии. Впоследствии нашел я письма к ней императора Николая. Характер писем сомнений не оставлял. В одной записке Николай говорит, что дарит ей царскосельский домик «Эрмитаж» и просит прожить в нем лето, чтобы им было, где видеться… Поссорившись с императором, она уехала за границу… Весь бомонд Второй Империи бывал у нее. Наполеон Третий увлекся ею и делал авансы, но ответа не получил. На балу в Тюильри представили ей юного француза-офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Купила она ему замок Кериолет в Бретани и титул графа, а себе самой – маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице…».