Путеводная звезда - Коллектив авторов

возвращалась последним в девять вечера, так что Веня в дни ее смены был «вольной птицей». Главное, резину не тянуть. Соорудить бутерброд, набрать флягу воды, оседлать велосипед и ― к морю, пока солнце не поднялось в зенит.

Поздравительную открытку в почтовом ящике старик нашел только сегодня. Судя по штемпелю, пришла она вовремя ― позавчера, как раз в день рождения. Но ни позавчера, ни вчера он из квартиры не выходил. Безвылазно просидел в своей берлоге, не желая общаться с внешним миром. Общаться и не пришлось: никто не пришел поздравить с юбилеем, не позвонил. И когда старик опасливо проверил электронную почту, там тоже было пусто. Нечему удивляться и обижаться не на кого. Так уж получилось, что на старости лет остался один. А одинокого пердуна кто вспомнит? Но, оказалось, помнят, школьная канцелярия исправно работает. Где-то там стоит пометочка, что бывшему сотруднику семьдесят стукнуло. Поздравили по старинке, заполненной каллиграфическим почерком бумажной открыткой в конверте. Побоялись, что у деда компьютера нет? Правильно боятся, старенький «пентиум», ровесник тысячелетия, на ладан дышит. Посыплется ― не отремонтируешь. А на новый денег нет.

Открытку старик перечитал раз пять, так что от шаблонных высокопарных фраз начало скулы сводить. Уж лучше бы вообще не поздравляли, чем так, «под копирку». Хотя чем лучше? Чем он такой особенный? Самый обычный пенсионер, один из тысяч. Из миллионов! Когда десять лет назад его провожали на пенсию, поздравления и напутствия шаблонными не были. Но и он тогда не собирался оставлять работу, благо на его место никто не претендовал, молодежь в школу не очень-то идет. А те, что приходят… Однако человек предполагает, а здоровье располагает. Инсульт свалил с ног внезапно. Три недели стационара, потом долечивался и восстанавливался на больничном. Вернуть разборчивость речи получилось не сразу, со слабостью в ногах он так и не справился. Особенно правая. Стала непослушной колодой, словно вернулась давняя детская травма. В соседний супермаркет сходить проблема. Когда в доме лифт отключают, и вовсе оказываешься пленником своего «скворечника». А потом его пригласила директриса и деликатно объяснила, что здоровье следует поберечь, что школа, уроки ― чрезмерная для старого больного человека нагрузка. Он не обиделся, директриса за учебный процесс переживает, должность обязывает. Он сдался, написал заявление. И почувствовал себя стариком.

…Боль пронзила висок неожиданно и резко.

До моря Веня добрался позже, чем рассчитывал, ― никак не мог оторваться от тютины, переходил от дерева к дереву, выискивая самое сладкое. В итоге, когда степь и подсолнуховые поля оборвались аквамариновой гладью, солнце успело подняться достаточно высоко и начало припекать. Не беда ― в сумке лежит сложенная из газеты панама. Обычно до нее дело доходило на пляже, но и заранее надеть ничто не мешает.

Веня спешился, расстегнул сумку, извлек аккуратно сложенную вдвое панаму, расправил, нацепил. Пощупал завернутый в газету бутерброд, тряхнул фляжку. Глотнуть воды? ― подумал. Сразу отказался от этой мысли. И так едва не четвертая часть ушла, чтобы пальцы отмыть от тютинового сока, ― липкими руками за руль держаться противно и неудобно.

Полевая дорога закончилась вместе с полями, но знающий человек разглядит узкую, скрытую в траве тропинку, вьющуюся вдоль обрыва. Обрыв тут отвесный, высота метров пятнадцать ― не спустишься, хоть близкое море и полоска чистого, не тронутого ничьими следами песка так и манят к себе. Нужно потерпеть еще немного, до балки.

Велосипед Веня спрятал как всегда в кустах желтой акации. С тропинки не заметно, чтобы увидеть, тем более вытащить, изрядно постараться надо. Какой умник за здорово живешь в колючки полезет? Да и не ходит здесь, считай, никто. Он поправил висевшую через плечо сумку, перешнуровал кеды и пошел к устью балки.

В этом месте до песчаной полосы пляжа было вдвое ближе ― это во-первых. Во-вторых, переплетающиеся корни деревьев образовывали нечто вроде лестницы, а недостающую ее часть восполняли выковырянные в грунте уступы. Кто их сделал и когда ― неизвестно, Красину они служили верой и правдой не первый год. Придерживаясь за торчащие из земли корни, он принялся спускаться. Быстро, «на автопилоте», почти не глядя, куда ставит ногу.

Свесившуюся сверху молодую ветку акации Веня предусмотрительно отклонил в сторону, зажал между изгибами корня ― напороться на колючки не хватало! Уже миновал ее, когда корень шевельнулся под его весом. Ветка высвободилась, распрямилась упруго. Веня зажмурился… Нет, не царапнула. Подцепила бумажную панаму, сорвала с головы.

Панама висела, покачиваясь, перед самым носом, протяни руку и достанешь. Но впечатление это оказалось обманчивым, Вениной руке не хватало нескольких сантиметров длины. И значит, придется вскарабкаться обратно на обрыв, добраться до ветки и тряхнуть ее как следует. Либо плюнуть на панаму и продолжать спуск на пляж, где ни клочка тени нет. Второй вариант не годился по определению, первый Красин оставил на крайний случай. Не может такого быть, что он не дотянется. Покрепче ухватиться второй рукой за корни, подальше отклониться и…

Пальцы поймали край панамы в тот самый миг, когда подошва левого кеда потеряла опору. Проклятые физические законы дернули тело вниз и в сторону, придавая его движению нужный вектор. И движение это отнюдь не было равномерным и прямолинейным. Потому что правая нога не отправилась в свободный полет вслед за напарницей. Она угодила в капкан из корней. Лодыжка полыхнула огнем боли. Таким жгучим, что мир вокруг погас.

Когда мгновенная тьма отступила, старик понял, что сидит на диване. Хоть не на полу валяется, и то хорошо. Боль медленно уходила, возвращая способность думать. Не инсульт, нет. Он «эксперт» в этих делах, пообщался с «коллегами», наслушался историй, пока лежал в отделении. Судя по всем признакам, умрет он не сегодня.

С пронзительной ясностью старик понял, какова окажется смерть. Он будет лежать в запертой квартире много дней, прежде чем его найдут. Скорее всего, соседи забьют тревогу, когда зловонье заполнит лестничную площадку. Вызовут полицию, вскроют дверь… Воображение помогло представить, что они здесь увидят. И это не худший вариант. Инсульт может не убить сразу, для начала парализует, лишит голоса. Он будет долго, мучительно умирать от жажды, не в силах позвать на помощь.

Плечи невольно передернуло от представленной картины. Страшнее всего, что такой исход предопределен. Остается жить одним днем, стараясь не задумываться о будущем.

А, собственно, зачем? Отточенный многолетними тренировками мозг логика не мог не поставить этот вопрос. Зачем влачить жалкое существование, если в будущем не ожидается перемен к лучшему? Наоборот, с каждым годом, месяцем и днем он будет стареть, дряхлеть, слабеть