Между - Альвдис Н. Рутиэн

Сейчас я просто хочу пройтись по земле. Ощущать травы и влажную почву под босыми человечьими ногами. Никакого конского облика. Никакого бега по мирам. Медленно идти, вслушиваясь в запахи, дыша соленым ветром.

Я сын богини. Я вырос в морских волнах. Я бился с Кабаном и победил, я любил Скатах и был одарен могуществом.

И лишь обретя ту мощь, которой позавидуют иные боги, я могу сказать, что это великое счастье – быть человеком.

Выбрать это самому.

* * *

Марх с наслаждением пересек пролив, отделяющий земной Скай от берега, – пасынок Манавидана и безо всякого чародейства плавал великолепно.

Вышел на берег, нарыл съедобных корней, поел.

И вслушался в землю – играть в то, что ты обычный человек, было очень приятно, но в Прайдене война, и бренину Аннуина сейчас не время расслабляться.

Война?

Нет.

Всё было мирно. То есть – не всё, что-то не так… но битв нет, это точно.

Значит, можно еще немного отдохнуть по-человечески. Идти пешком, а не скакать по-над мирами.

Он уходил всё дальше в холмы Альбы и уже думал о том, чтобы найти лог посуше и там заночевать, как вдруг увидел внизу костер. И одинокую фигуру подле.

Марх поспешил спуститься.

Шел он почти бесшумно, а человек у костра сидел спиной, и сын Рианнон уже хотел окликнуть его, как вдруг бритт обернулся со словами:

– Здравствуй, король Марх.

Тот остановился:

– Ты меня знаешь?

В голосе незнакомца звучала улыбка:

– Да и ты меня. Последний раз мы виделись в Каэр-Ллуде.

Марх всмотрелся – это было непросто: бритт сидел спиной к огню, отчего темный абрис его тела золотился по самому контуру.

Низкорослый – Марху не более чем по плечо, а сын Рианнон отнюдь не мог похвастаться ростом. Узок в плечах. Если бы не голос и не спокойный, уверенный тон, выдающий мужа, прожившего много лет, – его можно было бы принять за подростка.

Но нет, это не мальчик. Это один из круитни, древнейшего народа Прайдена. При свете наверняка будет видно, что всей одежды на нем – килт, тело покрыто рисунками, нанесенными синей вайдой, и на шее его – золотой торквес вождя.

Марх присел у огня, спросил:

– Ты говоришь: «последний раз»? А где и когда был первый?

Пикт снова улыбнулся:

– Меня зовут Ирб. Не помнишь? Совсем?

Короли Альбы приходят и уходят… они как листья на дереве. То синие от вайды круитни, то рыжие скотты. Мудрые и нет, властные и глупые, жестокие и… гм, жестокие по делу. Без жестокости не останешься королем, а свой король, каким бы он ни был, всегда лучше захватчика.

Век короля недолог, и потому так сладок он. Они торопятся погибнуть в боях. Не помню короля, умершего от старости.

Они как листья на дереве, а я – его ствол.

Я хорошо помню Мейрхиона, рыжего пирата. Из пиратов иногда получаются хорошие, просто превосходные правители.

Во всяком случае, самый верный способ обезопасить себя от пиратов, – это завести своего.

Марх сощурился. Что-то очень дальнее всколыхнулось в его душе. Еще до жизни в море…

Но вслух он сказал:

– Прости, но не помню.

– Зато я помню, – снова улыбнулся Ирб. – Я помню тебя ребенком. Я был советчиком твоего отца.

Он протянул Марху бурдюк:

– Выпей.

Тот отпил:

– Вкуснотища. Откуда? Что это?

– Это вересковый мед. Сам варю. Нравится?

– Еще бы! Никогда не пил ничего подобного.

– Вот уж не удивительно, – Ирб помрачнел. – Из вереска напиток забыт давным-давно…

Марх тоже посерьезнел, вслушался:

– Ирб, ты ждал меня. И не затем, чтобы угостить медом или напомнить мне о светлых годах детства. Зачем ты встречаешь меня?

Круитни вздохнул:

– Ты пей, Марх, пей. Этот мед крепче, чем кажется. Тебе сейчас надо хорошо выпить.

– Говори! – рявкнул бренин Аннуина.

– А ты послушай Прайден.

– Но ведь войны нет, я же знаю!

– Нет, – кивнул Ирб. – Сейчас войны нет.

– Она… была?! За то время, что я провел у Скатах?

– «То время»… Сколько, по-твоему, прошло времени, Марх?

– Месяц… нет? Сколько?

– Три года, – горько вздохнул Ирб. – В Каэр-Ллуде мы виделись три года назад.

Пей, Марх, пей. Выслушивать такое без хмеля – слишком жестоко.

Этот равный богам римлянин пришел через год. Войск у него было вчетверо больше против прежнего. И сила его возросла… нечеловеческая сила.

Ты, Марх, рожден богиней. Этот римлянин – людьми. Но божественной силы в нем больше, чем в тебе. Думаю, ты об этом знаешь. Иначе зачем бы ты пошел к Скатах?

Да, конечно, рассказываю дальше.

Касваллаун вышел против него. Войск у нас было не меньше, но наш бренин не рассчитывал на битву. Бритты нападали, удирали, снова нападали… за собой они сжигали всё.

Как римляне смогли прокормить свою армию – я не знаю. Касваллаун не оставлял им ни зернышка. И любой отряд, который римляне высылали вперед, был перебит.

И всё-таки они шли.

Срез прошлого: Касваллаун

Итак, они вышли к Каэр-Ллуду. Вышли, несмотря ни на что. И завтра попробуют захватить броды.

Добраться сюда по воде они не смогли: я недаром приказал вбить колья в дно реки. И корабли римлян как-то слишком удачно на них напоролись… а прилив потопил то, что не доделало острое дерево.

Вран, это ты помог с рекой? Я давно не верю ни в удачу, ни в случай – и если река подле твоего города вдруг топит вражеские корабли, то я почти не сомневаюсь: это была твоя сила. Ты помог не мне, убийце твоего сына. Ты помог Британии.

Я бы на твоем месте сделал то же самое.

Ты мне, разумеется, не ответишь, твоя ли воля заставила реку погубить римские суда. Ты не станешь разговаривать с убийцей сына. И я не стремлюсь говорить с тобой. Мы же не деревенские соседки, чтобы болтать. Мы кровники… кровные враги друг перед другом и почти кровные побратимы перед Британией. Хитрое это слово – «кровник».

…И уж всяко смешалась кровь, которую ты и я пролили за Британию.

Бендигейд Вран, вечный Верховный Король Британии, ответь мне лишь на один вопрос: почему нет Марха?!