К дальним берегам - Джил Грегори

Бледная от ужаса, она начала медленно отступать назад. Пират преследовал ее, не опуская шпаги. «Он собирается меня убить! — эта дикая мысль неотступно вертелась в ее мозгу. — Он наверняка собирается меня убить!» Дальше отступать было некуда, за ее спиной оказалась стена. Дрожа всем телом, Элизабет замерла. Ее глаза неотступно следили за блестящим клинком, неумолимо направленным в ее грудь. Человек остановился и приставил шпагу к ее горлу. Элизабет скосила на клинок дикий, затравленный взгляд, а противник казался удивительно спокойным.

— Сдавайся! — скомандовал он своим ледяным, надменным голосом. — Сдавайся мне, капитану Александру Бурку, и становись моей пленницей. Или принимай участь побежденных, — он холодно и злорадно ухмыльнулся. — Смерть!

Элизабет попыталась что-то сказать, но голос изменил ей. Потрясения сегодняшней ночи окончательно сломили ее.

— Твой выбор? — Он еще сильнее надавил шпагой на ее горло.

— Сдаюсь, — прошептала она бессильно.

Элизабет показалось, что каюта начала вертеться перед ее глазами и превратилась в одно расплывчатое светящееся пятно. Смутно она еще различила выражение удовлетворения на его лице, а затем все исчезло — ее поглотила сплошная тяжелая чернота.

Она лежала в своей мягкой шелковой постели в доме Трентов, под розовым одеялом, которое плотно укутывало ее до самого подбородка, а из камина по комнате распространялось уютное, ласковое тепло. Ей было хорошо и спокойно, рядом с ней стоял дядя Чарльз и звал ее на завтрак. Его голос долетал до нее как будто сквозь туман… он все звал ее… звал… Нет, что-то не так! Голос не был похож на дядю Чарльза, это был… какой-то другой голос, ужасно знакомый. Он все звал ее… звал…

— Крошка! Эй, крошка, вставай наконец!

Очень медленно Элизабет открыла глаза. Память с трудом возвращалась к ней. Она находилась вовсе не в своей комнате в доме Трентов. Это была совершенно другая комната, очень странная, незнакомая, и она лежала на огромной, высокой и мягкой кровати орехового дерева. Какой-то черноволосый мужчина стоял возле нее с нахмуренным лицом и обращался к ней с какими-то словами. Глядя на него, она вспомнила происшедшие накануне события. Вздох вырвался у нее из груди.

— Ну вот ты и пришла в себя, — спокойно сказал ее странный собеседник. Хмурое выражение исчезло с его лица, и на губах заиграла холодная улыбка.

— Что… случилось? — Элизабет беспомощно старалась унять дрожь в голосе.

— Ты слегка расшиблась, детка. К счастью для тебя, моя реакция оказалась очень быстрой, и я смог отдернуть шпагу прежде, чем ты на нее упала. Таким образом, ты просто свалилась на пол.

Не в силах произнести ни слова, Элизабет в ужасе разглядывала стоящего перед ней человека, а также комнату, в которой оказалась столь неожиданным образом. Это была на удивление большая, сплошь обшитая деревом каюта, равномерно освещенная масляной лампой, стоявшей возле кровати на большом орехового дерева столе. Возле стола размещалось кресло, а у стены располагались комод, умывальник, маленький круглый столик и еще одно кресло. Кровать была покрыта пестрым лоскутным покрывалом. Обстановка в каюте была скромной, но весьма опрятной, гораздо более удобной, чем та, в которой она вынуждена была жить на «Молоте ветров». Наконец-то Элизабет с полной ясностью осознала, что стоящий перед ней человек — командир пиратского корабля. Смутно она начала припоминать даже его имя… да-да… он назвал себя… капитан… капитан Александр Бурк.

Как будто читая ее мысли, он бесстрастно, нараспев принялся ей подсказывать:

— Ты, наверное, помнишь, что произошло между нами совсем недавно? Ты попросила пощады и стала моей пленницей. — Его глаза весело сверкнули. — Надеюсь, ты хорошо все помнишь и тебе не надо об этом напоминать с помощью шпаги?

— Нет! — с готовностью вскрикнула Элизабет, так что он снова улыбнулся, а она со злостью закусила губы. Вот теперь он заметил ее страх — как она ненавидит себя за это! Ей следует вести себя осмотрительнее. Элизабет гордо приподняла подбородок и холодно произнесла:

— Я все помню, капитан Бурк. Ни о чем напоминать не надо. Только умоляю вас, скажите мне, что произошло после моего падения?

При этих словах он как будто еще более развеселился.

— Ах, прекрасная леди беспокоится. Очень хорошо, мадам, я вам скажу. Я взвалил вас на плечи, как мешок с картошкой, и таким образом приволок на борт моего «Шершня», в мою собственную каюту, где вы теперь и находитесь. Ваши вещи принесли сюда следом за вами. — Он кивнул в угол. Там стоял ее чемодан, беспорядочно набитый скомканными вещами. — Ты, наверное, хочешь узнать, что произошло с матросами твоего корабля?

Элизабет кивнула. Теперь она чинно сидела на кровати, скрестив на коленях руки.

— Все они закованы в цепи и посажены в трюм. Утром я разыщу среди них капитана и займусь им отдельно. Его посадят под замок в особую каюту и поставят охрану. Несколько своих людей я оставил на вашем корабле, и они поведут его за нами вслед. — Он сделал паузу. — Неплохая добыча! За нее нам полагается хорошее вознаграждение! — В его словах слышался трезвый расчет. — Но самая ценная добыча — это ты, моя дорогая!

Он потянулся рукой к ее белокурым локонам.

Элизабет отпрянула. Ее глаза засверкали голубым огнем.

— Не дотрагивайтесь до меня, сэр, — сказала она холодно.

Бурк внимательно посмотрел на нее: растрепанная, с пылающими щеками, девушка показалась ему очень забавной.

— Я тебя уверяю, моя дорогая, что обязательно буду до тебя дотрагиваться, и очень часто. Но не беспокойся, ты будешь этим довольна.

Элизабет с воплем вскочила с постели и кинулась к противоположной стене каюты. Он даже не пытался ее остановить. Просто наблюдал за ее движениями — прямо золотоволосая львица, пойманная в клетку.

— Ради Бога, оставьте меня в покое! — кричала Элизабет, мечась по каюте. — Дайте мне уйти! Я ничего плохого вам не сделала!

Он произнес своим бесстрастным, насмешливым голосом:

— Дать тебе уйти? Но куда, моя глупенькая красотка, в открытый океан? Хорошо, будь моей гостьей, если тебе это больше нравится.

Она снова закусила губу, глядя на него с мучительным беспокойством. Элизабет никогда не встречала подобного человека раньше — такого хладнокровного, так хорошо умеющего держать себя в руках. Ей смутно вспомнился лорд Мильбурн в ту ночь, когда он сыграл с ней эту глупую шутку во время прогулки по саду. В капитане Бурке она заметила то же холодное обаяние. Но было еще что-то. Что-то безоговорочно, безусловно привлекательное — эта суровая неукротимая сила, это красивое мускулистое тело, эта копна давно нечесаных черных волос, эти серые глаза, смотрящие ясно и непреклонно.

Она слышала, что всех американцев обычно считают невоспитанными, грубыми увальнями, но у этого человека была настоящая грация, мягкие, сдержанные манеры делали его похожим на английского аристократа. Он обладал острым умом, упрямством в достижении цели, силой характера. Казалось, ему было не больше тридцати лет. Внезапно ее поразила мысль, как такой человек мог стать капитаном пиратского судна. Для этого в нем было слишком много утонченности. По внешнему виду она бы скорей отнесла его к разряду лордов, владельцев какого-нибудь приличного поместья в каком-нибудь благополучном королевстве. Элизабет долго и внимательно его изучала, пока он снова не заговорил с ней, давясь от смеха: