Топтун - Александр Евгениевич Владыкин

почёте. Я ошибался, топтунов уважали, но эта профессия была опаснее спасателей. В общежитии висит стенд с фотографиями погибших топтунов. Мой дед – в самом центре:

– Геройски погиб, замёрзнув в переходе.

Мне ничего не говорило название неведомой страны, я даже не знал, что тело деда сохраняется учёными в морозильной камере, до появления технологии безопасного размораживания живых существ. Для меня достаточно было, что дед погиб, как герой. Учебным центром руководил всё тот же китоглав, мне кажется ему подчинялись все заведения, что имели отношение к обучению, курсам повышения квалификации и к различным семинарам. Китоглав показал мне кабину, я выбрал ночное время обучения, по опыту я знал, что в любом случае обучение проходит во сне, так лучше спать ночью и учиться, чем днём. Днём лучше закрепляется пройденный материал. Обучение было стандартным, рассчитанным на три месяца непрерывных сеансов. Мы с Гряжинкой заканчиваем учёбу почти одновременно. Сегодня для меня был первый сеанс, общеобразовательный, как говорил учитель. Я был в шоке, целый день не мог прийти в себя, от той информации, что раскрылась для меня в учебном центре. Страна зелёного тумана – это безграничный мир, бывшие земли безбородых гномов. Она имеет в своём составе бесконечное множество народов, одни народы пропадают, другие возрождаются, страна со всех сторон пронизана порталами в другие миры, которые, повсеместно, исследуются и имеют разные степени защиты. Топтуны – это разведчики, а судьба порталов в руках учёных. А ещё меня поразили дикие черви – это совсем не то, что я представлял: дикий червь похож на платформу маленького танка, который двигается под землёй с крейсерской скоростью – пятнадцать километров в час, почти, как лошадь на велосипеде. Платформы червя, вверх может выдвинуть шесть телескопических отростков, которые пробив верхний слой почвы, действуют автономно, разрушая всё подряд. Черви не любят искусственных построений, и обладая достаточной массой, они запросто могут разрушить ограду любой крепости. А ещё черви не любят шум, они слышат даже лёгкие шаги на расстоянии ста метров. Из – за этой способности диких червей, столицу и подняли в воздух над пропастью. За пределами города жильё строят на скалах, на каменистой почве. Черви слепы, но не глупы, слух заменяет им все остальные чувства. От червей можно бы было избавиться, создав духовые оркестры с упором на ударные инструменты, эти подземные танки, скорее всего, капитулировали бы перед величием музыки, но… было одно, но – дикие черви занимают одно из ведущих мест в экономике страны. Вот тут и всплывает наружу птица Ури – пастух диких червей. Партнёрство птицы Ури и народа страны зелёного тумана уходит глубоко, корнями в прошлое. Никто не помнит, как появились пастухи. Слух птицы Ури ещё тоньше, чем у червя, птица слышит передвижение червей под землёй, она с помощью лёгких стуков ногами и клювом по земле, может управлять этим природным танком. Птицы загоняют червей на фермы, работники ферм ждут, когда черви выкинут отростки, фиксируют и закрепляют их в специальных станах, и начинается процесс сбора слизи. Обыкновенными скребками раздражают внешнюю оболочку отростков дикого червя, до появления зелёной клейкой массы. Вот эта масса и является основной добычей фермеров. Я поражаюсь, до чего же изобретателен народ, процесс дойки червей продолжается несколько тысячелетий. Птица Ури останется голодной, если в день не съест одного червя. Благо, чего, чего, а червей в этом мире хватало. Ферма в месяц могла обработать только сто подземных монстров. Вот тут начинается самое интересное – зачем народу страны зелёного тумана эта слизь, собранная из червей? Восемьдесят процентов экспорта страны составляет очеретовый лимонад, который так любим мной. Основным ингредиентом в его производстве и является эта слизь. «Молоко червя», как шутят фермеры. Блин! Я, как Гряжина, смотреть в сторону столовых не мог. Правда моей брезгливости надолго не хватило, уж очень вкусен и полезен был очеретовый лимонад. И это был только первый день обучения! Следующей темой были паразиты страны зелёного тумана и способы предотвращения болезней, связанных плотно с этой темой. После второго ночного сеанса обучения, я перестал есть и пить, и спал урывками, боясь встретиться с контролёрами веса. У меня появилась фобия к этим паразитам, я боялся, чтобы они не заползли в мою комнату. На третью ночь меня запугали летающими пещерными кровососами, которые переносят заболевание крови с изменением генетики организма, кабина показала таких мутантов, таких мутантов! Что я боялся нос из-под одеяла высунуть. Не обучение, а фильм ужасов сплошной. Я еле дотерпел до субботы, чтобы с малой развеется в прогулке. Гряжинке, тоже видно было не сладко, но она первая заметила изменение в моём организме: я похудел и позеленел, от учёбы. Я проскакивал, не обращая внимание на прилавки в магазинах, мимо этих колбас, сомнительного качества, мимо напитков, с неизменным очеретовым лимонадом. Я понял:

– Ученье – это зло! Но не ученье – ещё хуже.

Принудительного кормления я всё же не избежал, бригада контролёров-медиков выловила меня в воскресение. Я, впервые, почувствовал себя рождественским гусем, когда тебе, через воронку заталкивают в желудок всякую всячину.

– Произвол! Это издевательство над личностью!

Но врачам было наплевать на мою неадекватность, они молча смотрели на стрелку весов, и кормили до тех пор, пока весы не показали «норма». Я стал толстый и похожий на пингвина, еле с первого верхнего уровня до своего общежития дополз, хорошо, хоть Гуню по пути не повстречал, а то бы зубоскальства было бы на целую неделю. В столице всегда смеялись над теми, кто докатился до минусового состояния. У Гряжины начались занятия, появились сдвиги в овладении универсальным языком. Теперь она шла по улице и громко читала надписи на вывесках магазинов, прохожие оборачивались, заглядываясь на маленькую девочку и улыбались. Только не это! Улыбка Гуни была похожа на оскал голодного крокодила, Карим, вообще, серьёзным никогда не бывает, всегда улыбается. Наконец девочка может пообщаться с нашими друзьями, правда универсальный язык Гуни не был совершенный, он говорил как-то протяжно и в нос, гундосил маленько. Наверное, поэтому и Гуня. У Карима с языком было всё нормально, если бы он не мешал в разговоре всё до кучи – у него на два универсальных слова, было пять узбекских, три русских, остальное – смесь китайского с чукотским. Но самое странное – все его понимали, надо было только отфильтровывать всё не нужное в его лексиконе. Я спросил у Карима, как он появился в этом мире? Гуня прекрасно знал его историю, и вдруг что, поправлял рассказчика, если не понятно было.

– Давно