Фамильный оберег. Камень любви - Ирина Мельникова

Ольга Львовна отхлебнула чай, развернула конфету, но забыла и о ней. Так и продолжала рассказывать, с кружкой в одной руке, с карамелькой — в другой. Сразу видно — человек увлечен своим делом не на шутку. Татьяне не приходилось даже прерывать ее вопросами. Ведь это не рассказ был, а песня, и петь ее Ольге Львовне, вероятно, удавалось нечасто. Так полагала Татьяна. И продолжала с удовольствием ее слушать.

— Соединять обломки нужно рыбьим клеем, он в воде растворяется. Но ни в коем случае синтетическим или резиновым. — Глаза с припухшими веками вдохновенно блестели. — Бывает, какие-то фрагменты горшка отсутствуют, и вдруг находится подходящий. Тогда клей растворяешь, опять зачищаешь края и вставляешь нужный кусочек.

Ольга Львовна перегнулась через стол, лукаво усмехнулась.

— А бронзовые и железные предметы знаешь как обрабатывают? Спиртиком, самым, что ни есть банальным спиртиком. Он останавливает окисление. Кстати, в Сибирской академии наук имеется уникальный прибор. На основе спектрального анализа довольно точно определяет состав разных сплавов. В бронзе, к примеру, соотношение меди и олова. В древности соединяли медь и олово, чтобы получить бронзу, добавляли иногда свинец, а еще — серу и мышьяк. Бронза хорошо сохраняется в могильниках. Окислы придают ей зеленоватый цвет и защищают от разрушения. Вскроют ребята могилку, глянь, а там бронзяшки-бусинки, словно горох, рассыпаны. Вроде бы не уникальная находка, а все-таки сердце замирает…

Она спохватилась вдруг, спросила:

— Ты чего чай не пьешь? Остыл ведь!

— Заслушалась! — совершенно искренне ответила Татьяна.

— Правда, что ли? — Ольга Львовна скептически улыбнулась. — Мои рассказы, что вода, льются — не остановишь. Я — человек необщительный. Но если присяду кому на уши, то берегись! Никакого спасения!

Она вздохнула.

— Так жизнь и прошла! Летом — раскопки, зимой — работа в реставрационной мастерской. Я ведь нигде толком и не была. Ни тебе отпуска на море, ни заграничных вояжей. Туда другие ездят. Молодые и продвинутые. А мне и здесь хорошо! Тихо, несуетно, одни комары жужжат, да лягушки квакают. Вообще-то, на раскопе люди отрываются от привычных проблем и забот и поэтому, наверно, становятся тише, спокойнее. Не сразу, конечно, но очень быстро. Лет сорок назад попала я первый раз в экспедицию. Смотрю, а вокруг люди, словно заторможенные, движения плавные, вялые, будто сонные, говорят негромко. Когда ты только что из города, разница очень заметна. Никто никуда не спешит, не бежит сломя голову. Прошла неделя, приехали на раскопки студенты. Смотрим, суетливые они какие-то: орут, руками машут, дергаются без причины. И смотришь ты на них, удивляешься — куда бегут, чего торопятся?

— Я заметила, молодежь здесь шумная, напористая!

— Ничего, скоро притихнут! — махнула рукой Ольга Львовна. — Посмотришь на них в конце сезона. Как шелковые будут. Толик их выдрессирует.

Она так мягко и ласково выговаривала это имя: «Толик», что Татьяна не сдержалась, невольно произнесла его про себя. Вслух бы, наверно, тоже недурно получилось, но как Анатолий воспримет это обращение?

А Ольга Львовна наконец вспомнила о конфете, с хрустом ее раскусила, с недоумением посмотрела в кружку.

— Ах ты, старая маразматичка! Совсем про чай забыла!

Она засмеялась, посмотрела на часы.

— Ну что, Танюша, пойдем осваивать основы ремесла? И кружки заодно помоем.

— Пойдем!

Татьяна с готовностью поднялась из-за стола.

Ольга Львовна встала следом, оглядела ее с головы до ног.

— Что-то не так? — удивилась Татьяна.

— Переодеться тебе надо, — сказала камеральщица. — Шорты и майки хороши в жару, а сейчас солнышко уже ушло, возле ручья сыро и прохладно. Простудишься еще с непривычки.

— Но у меня нет других вещей! Их только вечером привезут.

— Ничего, подыщем тебе одежку. Не смотри, что она не слишком гламурная. — Ольга Львовна подала ей спортивную куртку и камуфляжные брюки. — Не бойся. Вид, конечно, у них лихой, зато чистые! На пятна не обращай внимания. Они не отстирываются. На ноги калоши мои надень. Есть у меня пара носков. Новенькие.

Она порылась в тумбочке. Извлекла носки — синие в белую полоску.

— Надевай! В калошах на босу ногу нельзя.

Татьяна послушно переоделась.

— Ну вот, другое дело! — произнесла довольным голосом Ольга Львовна. — Давай теперь от комаров защитимся.

Она взяла с тумбочки баллончик с репеллентом, обрызгала Татьяну, затем себя. И они вышли из палатки.

Мягкие лучи предзакатного солнца с трудом пробивались сквозь густую листву, ласковые касания ветерка смягчали жару и отгоняли надоедливых мух. Ручей тихо журчал среди камней.

— Вот тебе вместо скамейки, — сказала Ольга Львовна, пододвинула деревянный ящик и протянула резиновые перчатки.

Татьяна натянула перчатки, и они принялись за работу. Ловко сортируя кости животных в одну сторону, осколки керамики — в другую, а железные изделия — гвозди, наконечники стрел — в третью, Ольга Львовна продолжала говорить:

— Мытье — дело нехитрое, но требует осторожности. Тут мужикам с их лапищами делать нечего. Их инструмент — лопата. В лучшем случае — мастерок или пешня. При раскопках и веник в дело идет, и совок для мусора, и ложка, и молоток геологический, и ножницы садовые, даже фруктовый нож пригодится. Однако многое — особенно мелкие предметы — можно пропустить, не заметить, и поэтому весь грунт из раскопа нужно просеивать через грохот — такое огромное сито из проволочной сетки с высокими бортиками. Так что работа у нас деликатная, как у хирурга-косметолога. Для самых тонких и нежных операций нужны верблюжьи кисточки или зубоврачебные иглы. Без них сгнившие ткани извлечь не получится.

Она покосилась на Татьяну.

— Тебе еще не надоел мой ликбез?

— Нет, конечно! — удивилась она. — Мне все в новинку, поэтому очень интересно.

— Ну, когда наскучит, скажи!

Татьяна понимала: Ольге Львовне не так важно познакомить ее с основами археологии, как выговориться. Но ей и вправду было интересно. Да и мытье керамики, довольно скучное занятие, приятно скрашивалось этими рассказами. Причем она успевала думать о своем и одновременно слушать тихий голос камеральщицы. Он давно утратил былую резкость. Или Татьяна просто привыкла?

— Я ведь по профессии реставратор, — продолжала говорить Ольга Львовна. — Причем ведущий в Сибирской академии наук. А зарплата — курам на смех. Слезы, а не зарплата. Вот и езжу летом в экспедиции. Толик хорошо платит. Устаю, конечно, мне уже седьмой десяток идет, — Ольга Львовна смущенно улыбнулась. — Но ведь хочется себя чем-то вкусненьким побаловать, нарядов прикупить, да и в театр сходить, на приезжих знаменитостей поглазеть.