Три подруги и таинственный жених - Анастасия Солнцева

— Давай, — поддержал меня друг, чье лицо заметно побледнело. Кажется, его чутка тошнило. — Итак, оборотни.

— Укушенные могут иметь потомство. И дети укушенной пары уже будут считаться оборотнями от рождения. Рожденные сильнее, чем обращенные. И чем больше в роду у рожденного оборотня таких же, как он, то есть, полноценных оборотней, тем он сильнее. Как правило, рожденные оборотни во втором и выше поколениях создают пары исключительно с себе подобными для сохранения чистоты крови и, следовательно, силы. А из-за того, что стаи нередко враждуют, то пару ищут в своем кругу, внутри стаи. Со временем это приводит к кровосмесительству и постепенному вырождению.

— То есть, пытаясь сохранить силу, они фактически её теряют? — попытался разобраться Макс.

— Не то, чтобы теряют, — покачала я головой. — Скорее, мутируют. Это сказывается на умственных способностях и на физической форме. Бывает так, что оборотень трансформируется в животную форму, а вернуться обратно в человеческую уже не может. Он как будто застревает. Поэтому отдельные стаи проводят, так сказать, целенаправленное обращение. Оно санкционировано нашими властями.

— У вас есть своя власть? — дернулся Макс.

— Ага, называется Совет Старейшин. Он состоит из двенадцати членов, по одному от каждой группы, проживающей на подвластных Совету территориях. Тех, кто будет в Совете представлять интересы их сообщества выбирают внутри самой группы. Совет Старейшин следит за исполнением законов, разрешает споры и выносит приговоры.

— Законодательная, исполнительная и судебная власть в одном флаконе, — подвел итог Макс.

— Типа того, — согласилась я и продолжила:

— С определенной периодичностью, обычно один раз в год, наиболее сильные оборотни выбирают самых сильных и, по их мнению, самых достойных среди людей, а после кусают их, тем самым, передавая вирус.

— Но зачем?

— Чтобы разбавить кровь. Работают на опережение. Приводят в стаю новых оборотней в пару уже существующим. И их потомство уже будет иметь другой набор генов, который поможет предотвратить вырождение. Оборотни называют это сбором урожая, Совет Старейшин превентивной мерой, а я — идиотизмом. Потому что это не честно. Людей, которых обращают, не спрашивают, хотят они этого или нет. Кто-то другой решает за них, какой станет их завтрашняя жизнь. Пойми, стать оборотнем — это не в команду по хоккею записаться. Это в корне меняет всю твою жизнь, заставляет отказаться от всего, что ты имел до этого. Потому что вступить в стаю — это как стать частью мафиозной группировки. Один раз и навсегда. И ты либо с ними, либо вообще нигде.

— Но укушенные ведь могут уйти в другую стаю, а не в ту, к которой принадлежит укусивший оборотень?

— Могут, — кивнула я, опуская стекло, чтобы выбросить пустую тару в мусорку. — Но вот поставь себя на место условного укушенного парня. Ты просыпаешься утром, с дикой болью во всем теле. Ты чувствуешь, что с тобой что-то происходит, что что-то внутри тебя меняется. И не можешь понять, в чем дело. А потом случается оно, превращение. В массовой культуре любят привязывать первое обращение в животную форму к фазам луны. Мол, оборотни перекидываются в животных в полнолуние, а в остальное время они ничем не отличаются от людей. Но это не так, на самом деле оборотни могут перекидываться не зависимо от времени суток, дня недели, времени года и погоды за окном. Просто в полнолуние им труднее удерживаться в границах человеческого сознания, сдерживать поглощение своего человеческого разума животными инстинктами. Сильные оборотни способны полностью себя контролировать, подчинив внутреннего зверя. У молодых или ментально слабых с этим возникают проблемы. И в этом случае все зависит от эмоционального фона. В моменты сильных переживаний животная форма способная выйти из-под контроля.

— Думаешь, напавший на Элли оборотень просто потерял самообладание? — Макс потряс стаканчиком, проверяя, осталось ли еще что-то внутри.

— Возможно, но думаю, что здесь дело в другом. А именно, в наркотиках.

Макс вздрогнул и всем корпусом развернулся ко мне.

— Элли не была наркоманкой, — уверенно заявил он. — Я знал её. Да, она была очень своеобразным человеком. Немного взбалмошной, немного себе на уме. Совершенно непредсказуемой и абсолютно неуправляемой. Она делала, что хотела и никогда не интересовалась чужим мнением по этому поводу. Иногда мне казалась, что она застряла где-то в подростковом возрасте и всё никак не может вырасти.

— Ты сам слышал, как Мари рассказывала о найденных в куртке сестры таблетках. И это был не какой-нибудь оксикодон или кодеин.

— Я не знаю, что это такое, — буркнул босс.

— Опиоиды, — просветила его я. — Первое используется как обезболивающее, второе как противокашлевое. Достаточно невинно, но любители закинуться таблетками и нырнуть в аквариум с рыбками используют их для других целей. И если неправильно рассчитать дозировку, может произойти остановка сердца.

— Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, — покачал головой босс, отворачиваясь.

— У меня много знакомых, — хмыкнула я.

— Много знакомых среди наркоманов? Интересный у тебя круг общения.

— Ну, он у меня хотя бы есть, — парировала я с кривой усмешкой. — В отличии от некоторых.

— Если ты намекаешь на меня, то я тоже общаюсь с людьми, — выпрямился Макс. — Просто с другими.

— Да, видела я с какими людьми ты общаешься, — фыркнула я и потянулась к бардачку, где у меня была припрятана шоколадка. — И общение, скорее всего, проходит по ночам.

— Мы с Мари встречались еще в университете. Но за несколько дней до выпускного расстались.

— Что так? — хмыкнула я. — На солнце были бури и у вас гормоны разыгрались?

— Нет, просто Мари сообщила, что уезжает в Америку, стажироваться у какого-то именитого дизайнера, который оформляет дома знаменитостям. Она предложила мне поехать с ней, но я не представлял, чем могу заняться в чужой стране. Сидеть дома и готовить обеды, пока моя девушка воплощает в жизнь свои мечты? А как же мои мечты? В общем, я отказался. Мне предложили подождать. Но стажировка была годичной с перспективой остаться в Америке жить. Я понял, что не могу провести столько времени в режиме ожидания. К тому же, в моей жизни тогда уже появился человек, к которому я начал испытывать смешенные чувства. И понял, что мне нужно разобраться в себе. Но делать это лучше в родной стране. Мы расстались, Мари улетела, попросив присматривать за её сестрой.

— Так, — я села прямее. — А с Элли у тебя что-то было?

— Ну, — замялся Макс так, словно я спросила его о чем-то не очень приятном. — Мы провели несколько вечеров вместе. Что? Не надо смотреть на меня таким унижающе-осуждающим взглядом. Мне было плохо после расставания с Мари, а Элли… ну, она никогда не скрывала, что я ей нравлюсь, как мужчина. Вообще, не знаю, стоит ли об этом говорить или нет, но Элли всегда нравились те, кому нравилась её сестра.