Если б не было тебя 2. Марк - Инга Максимовская

- Зато у тебя есть, Марк. И она стоит за твоей спиной сейчас. Я слышу ее дыхание. Спасти ты не сможешь даже дурацкую птичку, которую нянчит Гелька. Знаешь, мне не нужно убивать тебя. Ты должен жить долго, мучаясь осознанием того, что не смог спасти то, что тебе дорого,- смеется Михаил. Еще две минуты, всего две.

- Где ты? – рычу я, безумея от одной только мысли, что он рядом. Откуда он знает про синицу? Видит? Но как? – Где ты, черт возьми, ублюдок? Я вырву твое сердце, когда найду. Ты слышишь меня тварь?

- Везде. Она знает где я, не утруждай мусоров. И не сотрясай воздух. Она не станет твоим спасением. Потому что она моя.

Раз-два-три. Короткие гудки несущиеся в ухо. Я зачем-то их считаю.

Она знает, где монстр. Она знает. Стоит и смотрит сквозь меня и я понимаю, что теряю своего Ангела.

Маленькая птичка вдруг вырвавшись из тонких пальцев Ангела устремляется к камину. Странно. Я смотрю на плюшевого медведя, которому не место на каминной полке и не могу понять, чем игрушка заинтересовала разноцветную нашу гостью. Подволакивая крылышко, птица падает возле топтыгина, теряя последние силы.

- Марк, этот медведь страшный. Его глаза,- шепчет Ангел.

Я хватаю игрушку, умирая от липкого сверхъестественного отвращения, сливающегося в кольца страха. Мама никогда бы не купила подобного Марику. Слишком дешевый материал. Она тщательно выбирает игрушки для своего любимца. Всегда.

С треском отдираю голову плюшевому уродцу. Черт, черт, тварь. Медведь кривит морду в ухмылке, словно насмехается. Камера в его глазу начинает мигать.

- Он играет с нами. Мишка всегда покупал сыну медведей. Говорил, что они животные обереги. Вся детская была завалена косолапыми. Этот был любимым у моего...

Ангел замолкает. И я ее понимаю. Называть монстра мужем противно, и еще более омерзительно осознавать, что все, что раньше было твоей жизнью, становится тяжелым, ядовитым смогом, разливающимся в воздухе.

В воздухе проклятого дома, по которому беспрепятственно ходит мразь. От этой мысли сердце замедляется. Мой дом не моя крепость. Но как?

- Ты? – мой рев тонет в ее стоне. Синица на камине сидит ровно. Смотрит на меня совсем нептичьими глазами, в которых отражается маленькая женщина.

- Согрей меня,- шепчут губы похожие на лепестки роз. – Мне страшно, холодно и болит. Вот тут,- полупрозрачная ладонь ложится на мою грудь, и кажется, что сейчас прожжет ее насквозь.- Марк, торгуйся. Отдай меня ему, но спаси моего ребенка. Он просто маленький мальчик. И он не знает меня, а ты ему нужен. Я готова.

Не отдам. Никому. Никогда. Вжимаю в себя тоненькое хрупкое тело, понимая, что это конец. Что если монстр заберет ее у меня – это будет страшнее смерти. Что Майская Мая осталась где-то за моим личным рубиконом. Ее губы шершавые на вкус. Да, так бывает. Слаще меда, пьянее дорогого вина. Она отвечает, незатейливо, целомудренно. Не отдам. Легкая, как птичка, которая все же нашла окно и улетела.

Мы срастаемся в страсти. Сплетаемся в чем-то похожем на огненное танго. И в этой вселенной все перестает существовать. Сжимается до точки невозврата.

- Я не могу ненавидеть тебя,- шепчут ее губы, — потому что ты моя жизнь.

- Я не могу тебя не любить,- хриплю я, умирая от счастья обладания странным бескрылым Ангелом, — потому что ты моя душа.

А дальше только прикосновения, ее запах и рваное безумное счастье, накрывающее волной удовольствия. Завтра не будет. Я знаю. Но мы заслужили сейчас, здесь, это короткое единение.

Глава 8-1

Ангелина

Я вспоминаю. Наш мозг удивительное творение. Он адаптируется ко всему. Стирает воспоминания о боли, в попытке защитить своего носителя. Это не благо. Я вспоминаю. Только вот совсем не то, что носила в себе эти годы. Не те счастливые мгновения жизни с Мишкой, о котором я скучала до безумия, как мне казалось все годы моего вдовства. Нет. Память вдруг начинает выдавать мне задвинутые глубоко воспоминания о том, что мой муж не был идеалом. Я его возвеличила, возвела на пьедестал, сотворила кумира, уже после того как потеряла. А теперь вдруг вытащила из закоулков прошлого то, что так долго давила. И струна, сдерживающая мои страхи и мою боль вдруг лопается. Страшно. Я боюсь, что меня погребет под тоннами грязи и боли. Но ничего не происходит. Ничего. Пустота. Смешно. Но я больше не испытываю позорного ужаса.

- Он меня не любил.- спокойно говорю я. Даже равнодушно.- Просто владел. У Мишки должно было быть все так, как желал только он: послушная жена, сын, а ни в коем случае не дочь, дом - полная чаша, самая лучшая машина. Марк, я боялась уйти от него. Слышишь? Я вспомнила все. И в тот вечер... Он сказал, что завезет сына к матери и поедет в командировку. Я обрадовалась, понимаешь. Появилась возможность просто спокойно прожить вечер. Не было командировки никакой. Он лгал, как и всегда. Мишка поехал к другой женщине. Ее он боготворил. Ее звали так красиво. Ее имя было наполнено силой, она должна была вечно здравствовать. Марк. Он преклонялся перед ней. Я знаю, слышала телефонные разговоры. Мой муж и не крылся особо.

- Но ты не ушла от него? – Марк лежит в расхристанной постели и смотрит на меня не с жалостью. Его взгляд совсем немилосердный. Голодный. Я вдруг осознаю, что замерзла. Что нужно бы прикрыть наготу, не соответствующую тому, что сейчас происходит с нами. Но холод помогает мне бороться с обжигающим страхом.

- Я не могла. Смотри,- мне становится нечем дышать, когда я приподнимаю волосы, чтобы обнажить шею. На ней, по линии позвоночника тянется тонкий, почти незаметный шрам.- Это моя попытка сбежать, Марк. Наказание, за непослушание и своеволие. Мой муж улыбался, уходя в тот день из дома. И Марик смеялся, когда Мишка поцеловал меня в нос. И я помнила только этот момент счастья. Хотя, поцелуй был не проявлением любви. Он так меня метил.

Телефон звонит. Но мне нестрашно.