Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей - Владимир Егоров

Если гипотеза Горюнкова верна, то необычайно важен тот факт, что былины о Святогоре не входят в так называемый киевский цикл. Былинный Святогор бродит в поисках приключений в неведомых далеких Святых Горах, то есть изначально в «ольгиных» горах (в Крыму, на Кавказе?) и вообще никаким боком не касается Киева. Но, тем не менее, наследником его богатырской силы и боевой славы становится один из главных героев былин киевского цикла Илья Муромец. Проецируя этот парадокс на реальных правителей древней Руси, можно додумывать, что ольг Игорь сам по себе не имел отношения к Киеву, то есть никогда не был вопреки всем учебникам и энциклопедиям «великим киевским князем». Оттого и никак не могут найти археологи, даже самые ангажированные украинские, «город Игоря» в киевской земле. Тем не менее, если верить былинам и принять гипотезу С. Горюнкова, каким-то образом деятельность Игоря способствовала возвышению именно Киева как столицы будущей Киевской Руси. Такое предположение хорошо согласуется по времени с двумя достоверно известными фактами истории начальной руси. Во-первых, со страшной катастрофой черноморской руси на рубеже 30-х и 40-х годов X века вследствие двух подряд тяжелейших поражений Игоря от хазар и греков, катастрофой, которая лишила крымскую русь всех ее черноморских баз и заставила искать альтернативу в Северном Причерноморье и Среднем Поднепровье. Во-вторых, с выводом независимых зарубежных археологов о том, что Киев приобрел черты столичного города только с середины X века при преемнице Игоря Ольге (ольге Прекрасе?), а столицей Руси стал только в конце века при ее внуке Владимире.

Для полноты картины надо сказать, что Ингвар — не единственный возможный вариант настоящего имени Игоря. Лиутпранд дает несколько отличающий спеллинг Inger, который, однако, все равно имеет носовое н ив славянской передаче должно было дать не «Игоря», а «Ягера», с возможным последующим превращением народной речью в «Егора». Помимо возможного следа в современном русском языке в виде имени «Егор» вариант «Ингер» интересен своими этимологиями. Наиболее вероятной выглядит древнескандинавское ynger — «младший», и тогда в случае Игоря речь идет не об имени, а скорее о прозвище-эпитете. Это прозвище могло бы объяснить две загадки биографии Игоря. Во-первых, оно само по себе предполагает наличие хотя бы одного старшего брата и, как следствие, тех самых племянников, которых мы видим в договоре Игоря с Византией в статье 945 года ПВЛ. Во-вторых, если Игорь — младший сын какого-то правителя варяжской руси, то в соответствии со средневековыми скандинавскими феодальными традициями он по достижении совершеннолетия должен был уйти в викинг, оставив наследственный феод[37] старшему брату. Как явствует из «Кембриджского анонима», именно это Игорь и делает, в лучших традициях морских конунгов начав свою достоверно нам известную биографию нападением с моря на хазарский Самкерц, которое возымело вынужденное продолжение в византийской Вифинии.

Стоит упомянуть и еще одну этимологию имени Ингер, возводимого к unger в значении «венгр» («угр»). Эта, хотя и менее вероятная, этимология имеет свои достоинства: она объясняет иначе трудно объяснимую тесную связь сына Игоря Святослава с Венгрией. Венгры — постоянные союзники Святослава в его крупных военных предприятиях.

В. Татищев называет первой женой Святослава «угорскую княжну», а первую жену зачастую выбирают сыну родители. Наконец, перечисляя земли, с которых он предполагает кормиться, обосновавшись на Дунае (то есть, по существу, очерчивая свою будущую большую гарду), Святослав, если верить ПВЛ, в числе первых называет Венгрию и лишь в последнюю очередь Русь.

Наверное можно найти иные этимологические объяснения имени Игоря. Удаление из истории Древней Руси мифического и совершенно не нужного ей Рюрика дает неограниченный простор версиям о возможном происхождении не только имени первого реально известного правителя Руси, но и его самого. Ведь на самом деле нам не известны ни родители Игоря (в некоторых былинах вскользь упоминается слепой богатырь, отец Святогора), ни место его рождения, ни его биография до момента, когда он вероломно захватывает хазарский Самкерц. Можно лишь догадываться о существовании у него каких-то братьев, так как в договоре Игоря с Византией фигурируют его племянники, причем один из них — его тезка. Кстати, возможно именно наличие документально зафиксированного тезки-племянника заставило Илариона во избежание недоразумений назвать основоположника династии владык Руси «старым» Игорем.

Вот так выясняется, что династ Игорь — это всего лишь некий размытый абрис, грубый набросок основоположника династии русских властителей, еле-еле прорисовывающийся на строчках редких дошедших до нас византийских документов. Впрочем, смутность образа объясняет былина: «не ездил Святогор на Святую Русь». Не был Игорь на Святой, то есть Киевской, Руси. Не был! Хотя и династ. Да и династ ли?

Княгиня Ольга — из числа самых противоречивых персонажей истории Древней Руси. С одной стороны, воспетая ПВЛ как великая и мудрая правительница, она была причислена православной церковью к лику святых в самом высоком равноапостольном ранге. С другой стороны, оставшись в народной памяти змеей и потаскухой, удостоилась выразительного эпитета «кровавая».

По версии ПВЛ Ольга — единственная жена Игоря Старого, жена настолько любящая мужа и преданная ему, что после гибели дорогого супруга буквально воспылала неутолимой жаждой мести и принялась методично и жестоко наказывать виновников его смерти. А заодно и их безвинных соплеменников. Утолив эту жажду реками крови, взрастила единственного сына Святослава и успешно правила Киевской Русью в качестве регентши при малолетнем наследнике. В ПВЛ Ольга — первая устроительница Киевской Руси, положившая начало государственному устройству и каменному строительству в Киеве, первая правительница, принявшая христианство и крещенная непосредственно в Константинополе самим императором и благословленная самим патриархом. Образ мудрой княгини и достойной преемницы княжеской власти как нельзя лучше соответствует статусу равноапостольной святой, поэтому ничего иного и нельзя было ожидать от авторов и правщиков ПВЛ с учетом канонизации Ольги православной церковью.

На деле эта «официальная» биография «великой княгини» такая же липовая и анекдотичная, как и биография ее супруга. Начинается все с самого начала, с рождения, с того, что у Ольги сразу несколько малых родин. В ПВЛ она безродная псковитянка. В других наших летописях она то дочь Вещего Олега, то болгарская княжна, то знатная изборчанка из рода Гостомысла. В довершение житие св. Ольги дополняет этот и так не короткий список селением Выбуты, а происхождение «варяжским», но незнатным. Выбирай, что больше нравится. Если место рождения «княгини» знают все, хотя все эти места разные, то даты рождения не знает никто. ПВЛ выдает Ольгу замуж за Игоря в 903 году, но единственного их сына Святослава дает ей возможность произвести на свет только в 942 году, то есть минимум на пятом, а то и шестом десятке лет. Свадьба и рождение наследника происходят, естественно, в Киеве. Вот только любимый наследник почему-то упорно не желает жить в своей большой и прекрасной столице с отстроенным матерью каменным дворцом (следов которого, правда, археологи почему-то так и не нашли) и править взлелеянной родителями великой вотчиной — Киевской Русью. Вместо этого он упорно мотается по белу свету и рассылает соседям гонцов с размноженными под копирку грамотами, в которых грозно начертано «Иду, такие-рассякие, на вы!». Кстати, интересный вопрос: как и на каком языке писал Святослав эти грамоты? Уж не «Ивановым» ли написанием? И не звучало ли на самом деле это грозное предупреждение по-древнескандинавски как славный боевой клич викингов: Ver sik — ek kom! To есть, «Берегись — я иду!»?