Три факта об Элси - Джоанна Кэннон

«Флоренс, да не возитесь вы с этим». – Она забрала штопку из моих рук и снова выбросила.

Я не стала поднимать скандал (Глория не знала, что это мой второй поход к контейнерам – я уже заштопала куртку и носки). Я спасаю все старые газеты, намереваясь их прочитать, когда вечера станут длиннее, и буду использовать картонки из-под яиц для всяких мелочей. Элси говорит, они неприятно пахнут, но она всегда была привередой. Слишком легко нам все стало доставаться, сказала я ей. Нельзя так быстро все выбрасывать. Всегда можно найти применение старой вещи, если дать себе труд призадуматься.

Я попрошу Глорию помочь мне написать письмо властям. Она приятная девушка, Глория, – всегда улыбается, добрые глаза и великолепные зубы. У каждого бывают плохие дни; я встретила Глорию в такой день. Может, это она меня найдет, и я еще раз объясню ей насчет мусора. Когда она постучит в дверь, я крикну в ответ, не желая поднимать переполох: «Не хочу быть обузой, но я, кажется, попала в непростую ситуацию!»

Я попрошу не вызывать «Скорую», но Глория и слушать не станет, такая уж она девушка. А когда «Скорая» меня заберет, Глория сядет рядом с носилками и, хотя машина будет раскачиваться и все провода, коробочки и приборы мотаться туда-сюда, не отпустит мою руку. Ни разу.

«Не волнуйтесь, Флоренс, я вас не оставлю».

Молодой парамедик сядет напротив, сложив руки на коленях. Я буду разглядывать его ботинки и думать, какие они поношенные, и спрошу, не заканчивается ли у него смена.

А он ответит: «Уже скоро».

И подмигнет. Я начну вспоминать, когда в последний раз мне кто-нибудь подмигивал, и не смогу припомнить.

«И всегда-то вы, Флоренс, думаете о других», – улыбнется Глория и чуть сожмет мою ладонь.

А я отвечу, что она может называть меня Фло, если хочет.

Не знаю, когда Глория заканчивает работу, вроде бы в пять. Значит, могла уйти. Но она же иногда задерживается? Ведь в нынешние времена все задерживаются на работе, правда?

Флоренс

По вторникам я всегда хожу в парикмахерскую. Шерил моет мне голову и орудует с расческой, пока не начешет мне полную голову волос. Шерил не от «шерри», а просто французское имя. Правда, я вечно об этом забываю, да и какая разница.

У нас не настоящая парикмахерская, а комната возле общей гостиной, однако мастера стараются – развешивают фотографии людей, с которыми внешностью никому не сравниться, и расставляют флаконы лака для волос на кофейном столике у двери. Странная девушка эта Шерил. Короткие светлые волосы, вечно хмурая. Татуировка на запястье с внутренней стороны. Видимо, имя ее дочки, но никто о ней не упоминал. Войдя в парикмахерскую, я не видела, что там сидит Ронни, пока не закрыла дверь, а потом не смогла найти выхода.

Он улыбнулся мне с соседнего кресла, но в этой улыбке не было того, отчего хочется улыбнуться в ответ.

– Мисс Клэйборн. – Шерил поднялась и отставила для меня стул. – Что будем сегодня делать?

Она всегда говорит одно и то же: «Что сегодня будем делать?» Однажды я ее удивлю: скажу – в рыжий, как у Риты Хэйворт, или отрежем челку, как у Вероники Лейк. Но от этого Шерил-французское-имя только нахмурится еще сильнее, поэтому я ответила:

– Как всегда, Шерил, как всегда.

Она вынула расческу и накрыла мои плечи маленькой пелериной.

Другая девушка подстригала Ронни. Никто не знал, как ее зовут, и так как парикмахерш было всего две, то вторую прозвали Не-Шерил. На вопрос: «Кто вас стриг и укладывал?» – люди слышали в ответ: «Не-Шерил» и понимали, о ком речь. Не-Шерил знала, что мы так ее зовем, и не возражала. Сейчас она зажимала пряди волос Ронни между пальцами и быстро щелкала ножницами, подстригая концы. Я наблюдала за ней в зеркало.

– Вам удобно сидеть, мистер Прайс? – спросила Не-Шерил.

– Просто отлично, – похвалил он. – Как будто всю жизнь здесь просидел.

Его голос не изменился ни на йоту. Я старалась отключить слух, но звуки все равно проникали в уши, и от каждого слова сосало под ложечкой. Для такого жестокого, склонного к насилию человека Ронни говорил мягко, почти шептал, как женщина. Если внимательно прислушиваться, можно было уловить даже шепелявость.

– Откуда вы родом, говорите? – Девушка вынула из кармана другие ножницы.

Помолчав, он ответил:

– Оттуда – отсюда, всего понемногу.

Я отчетливо расслышала его улыбочку. Слова Ронни по-прежнему звучали самолюбиво, даже спустя столько лет.

– Интересно, – сказала Не-Шерил.

Шерил укладывала мне волосы, а я глядела в зеркало и недоумевала, давно ли я уже выгляжу такой старой.

– В общей гостиной много интересных занятий, мистер Прайс, если вам захочется завести побольше знакомых.

Про себя я возмутилась: «Это я твоя клиентка, и ты должна говорить со мной, а не с ним!»

Слышно было, как Ронни пошевелился в своем кресле – дерматин скрипнул под его весом.

– Я слишком занят для этого.

– Чем же вы так заняты? – поинтересовалась Не-Шерил, которая в силу молодости еще попадалась на удочку.

Кресло снова скрипнуло.

– Да вот, пришлось взяться за свое семейное древо.

Я не сомневалась, что Ронни смотрит на меня в зеркало, но Шерил все время заслоняла обзор.

– О, всегда хотела этим заняться. – Шерил начесывала мне пряди на уши. – Должно быть, это очень увлекательно?

– О да, – подтвердил Ронни, – на редкость.

– И насколько же вам удалось углубиться? – Шерил отказалась от попытки прикрыть мне уши и начала искать, где сделать пробор.

Ронни ответил не сразу. Он всегда тянет время, будто непременно надо посмаковать собственное мнение, прежде чем отпустить его.

– Насколько мне было нужно, – ответил он.

– А я бы даже не знала, с чего начинать, – сказала зеркалу Не-Шерил. – Моя прабабушка родом из Престатина, но больше я о родне ничего не знаю.

Я поняла, что Ронни снова двинулся в кресле, потому что, когда я подняла глаза, его отражение приблизилось к зеркалу.

– Вы не поверите, сколько всего можно обнаружить с помощью небольшого расследования. При известной настойчивости можно разыскать кого угодно, даже прабабушку из Престатина, – улыбнулся он.

– Вы так считаете? – переспросила Не-Шерил.

– Любого можно разыскать. – Ронни встал и отряхнул плечи. – В мире не осталось укромных уголков.

Говоря это, он глядел на меня. Я испугалась, что сейчас все услышат мое учащенное дыхание. Я волновалась, что Шерил спросит, все ли со мной в порядке, почему я так побледнела и не нужно ли мне воды. Но никто ничего не сказал. Ронни выскользнул обратно в общую гостиную, девушка подмела с пола все его следы, а Шерил взяла с полки полотенце и обернула мне плечи, сказав: