Обратный отсчет - Петр Григорьевич Заборцев

— сиречь читатель — затаил дыхание в предвкушении волнующей развязки.

«Ты приблизилась к истокам, ты видела эти бесконечные переплетённые решётки смыслов, ты протискивалась сквозь них, стремясь прикоснуться к неведомому, стать новой электронной машиной, переиначить свое человеческое „я“. Ты лежала в этой капсуле, но часть твоего сознания уже растворилась в извилистых проводах, в электромагнитных волнах, в обволакивающем мир излучении. Что произошло бы, не прерви СУПЕР соединения? Какая музыка заполнила бы эфир, взмахни дирижер руками-крыльями? И не стало бы это личное „большое откровение“ отчаянным реквиемом?».

Маша опустила пальцы на терминал. Слова новых строчек вспыхивали на висящей перед её глазами проекции. Медленно, но, всё же, вспыхивали, словно извлекаемые из глубин подсознания.

Очередного запала хватило ненадолго. Скорость появления новых буковок в редакторе сначала замедлилась, а потом превратилась в нулевую величину. Новых сочетаний букв, в сознании Маши больше не возникало. Она недвижимо сидела за терминалом, мысленно улетев в совсем-совсем недалёкое прошлое. К девочке с выбритым виском. К попытке приблизить неосязаемое. Неужто она, Мария, оказалась настолько наивна, что могла бы подумать, будто сможет как-то заменить Арину для себя? Заполнить духовную лакуну, оставшуюся из-за недосказанности и недорешённости. Остававшуюся каждый раз, когда Арина уезжала.

Контактёрши были разновидностью ролевых моделей с той только разницей, что могли перевоплощаться в эмоциональных двойников близких людей. Это было странное развлечение. Несмотря на внешнюю непохожесть, хорошие специалисты могли настолько точно реагировать на происходящее, что находясь рядом с ними, человек ловил себя на сверхъестественном чувстве, что общается с тем самым близким человеком, чей психоэмоциональный фон был «загружен» в контактёршу. Существовали специальные программы, которые передавали такую информацию прямо на подкорку контактёрши- двойника. Процедура была безопасной, через десяток часов информация само собой затиралась, не оставляя никаких негативных эмоций у исполнителя. Но на какое-то время сразу после загрузки контактёрша «превращалась» в близкого тебе человека и реагировала соответственно. С ней можно было разговаривать на отвлечённые темы, что-то обсуждать, развлекаться, даже осуществлять тактильный контакт.

В какой-то мере похожими внешними способностями можно было наделить своего аватара. Когда функционировала СУПЕР, аватары, как элементы системы могли «воспитываться» владельцами, было разработано много прикладных утилит, позволяющих «настраивать» характер электронного помощника, обучать его определенной модели поведения, даже развивать творческие способности. Аватары могли «перевоплощаться» в людей, создавая автопроекции, им можно было придать форму персонажа видеомы или вымышленного героя. Но вот привить им необходимый эмоциональный заряд практически никогда не удавалось.

Контактёрши же окутывали себя именно таким эфемерным полем, создавая иллюзию присутствия другого человека. После того, как СУПЕР отключилась, услуги в этой психологической области стали намного востребованнее.

Сеансы не всегда удавались, о чём заказчика предупреждали заранее. Контактёрством занимались только девушки, причём тех, кто предоставлял такие услуги после тридцати, можно было пересчитать по пальцам. Основной возраст специалисток был в пределах восемнадцати-двадцати пяти лет. Мужчин среди контакт-моделей не было вовсе, хотя мужскую эмоциональную проекцию контактёрши выполняли зачастую даже лучше, чем женскую.

Для чего Маша решилась на этот эксперимент она и сама бы не решилась объяснить. Ей стало вдруг… одиноко? Пусто? Неуютно?

Нет, это все не те слова, чтобы можно было описать её состояние. Её охватила какая-то психологическая паника, депрессивный психоз, когда кажется, что всё низвергается в бездонную пучину и выхода нет. Есть только немного времени.

В какой-то миг, в короткий-короткий, Маша всё же увидела перед собой ту самую Арину. Это было быстрое болезненное ощущение. Болезненное и пугающее, будто бы Мария разговаривала с призраком. В этот момент она поняла, что всё зря, и что процедуру надо немедленно прекратить. Хотя сделать это надо было гораздо раньше, не доводя до воплощения идею о том, что если услышать живой голос Арины, контакт будет более естественным. Ведь во время последнего состоявшегося сеанса связи с «Ковчегом», контактёрша находилась рядом с приёмником и слышала весь разговор. Всё случилось не так, как должно было случиться. И стало только хуже. Маша отпустила бедную девочку, прервав сеанс, извинившись и оплатив неустойку. Потому что девочка была не виновата. Виновата была только сама Маша.

Всё было не так.

И роман, как назло, писался тяжело. Намного сложнее, чем два предыдущих. Быть может от того, что Маша выбрала главным героем сам искусственный интеллект? О проблемах взаимодействия негуманоидного разума с разумом человеческим спорили с незапамятных времен. Точка зрения невозможности интерпретации сущности искусственного интеллекта, пожалуй, даже превалировала в современной концепции. Слишком уж эфемерными казались чувства, которыми могут быть наделены все эти электронные человечки — аватары, роботы… Но Мария была не согласна с такой формулировкой. Она видела душу своего аватара, пока он был жив. И поэтому она была уверена, что СУПЕР не безлика, что за всеми триллиардами выполняемых ежедневно операций стоит тонко чувствующая сущность. И об этом, в том числе, была её новая книга.

Маша поймала себя на мысли, что иногда продолжает разговаривать со своим аватаром. И не просто разговаривать, а вести диалог. Ей очень не хватало этой ненавязчивой поддержки, возможности ещё раз проверить себя, пусть и не совсем обычным способом. Хотя это была странная дружба, но ведь она подпитывала её творческую энергию, помогала принимать решения и в чем-то, возможно, меняла мировоззрение.

— Я запуталась, понимаешь? — вот так бы она сказала сейчас своему аватару. — В моей жизни не бывает умиротворения. Всегда приходится чем-то жертвовать. Или вести размеренную, тихую жизнь, устраивать свои личные отношения, но чувствовать эту жуткую пустоту внутри. Или окунаться в творческий процесс, переставая замечать дорогих мне людей. Эгоистично заслоняясь от мира шуршащей ширмой, через которую хоть и проходят звуки и картинки, но неузнаваемо искаженные, как через ограничивающий фильтр. Есть, правда, еще третье состояние. Когда я на грани жизни и смерти. Но это ведь еще страшнее.

— Ваши противоречия, в целом, понятны, — так бы, скорее всего, ответил аватар. — Хотя в моих ассоциативных блоках не заложены абстрактные модели поведения, но я позволю себе прокомментировать ваши заявления. Любой значимый поступок вызван побудительной причиной. И если в данный конкретный отрезок времени вашей целью является написание книги, значит, для этого есть свои резоны. Всё что происходит параллельно — лишь сопутствующие обстоятельства.

— Так тривиально? — не согласилось бы Маша. — Твой прагматичный процессор не учитывает чувства. Куда я дену своих бабочек, что порхают внутри меня? Впишу в сопутствующие обстоятельства?

— Вы очень сильно обеспокоены, что она пропускает уже второй сеанс связи, в этом всё дело.

Признаться себе вовремя — вот что важно. Пусть и услышать эту правду из уст электронного создания.

— Может быть, ты прав, — сказала бы тогда Мария. —