📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыОгненный плен - Вячеслав Денисов

Огненный плен - Вячеслав Денисов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 61
Перейти на страницу:

— Коммунист?

У меня уже кружится голова. Не оттого, что я вынужден постоянно мотать ею из стороны в сторону, а от ожога мыслью. Второе августа. Меня доставили сюда последним числом июля. Значит…

«Не может быть, — ошеломленно подумал я. — Двое суток?! Я находился в подвале двое суток?! Значит, Шумов не вывез меня, потому что не успел? — мысли в голове моей сбивались в кучу, как перепуганные овцы. — Они поднялись из подвала и что-то заставило их, забыв обо мне, бежать. Они бросили меня в подвале и ушли… А я… я двое суток спал, просыпаясь для того лишь, чтобы отдохнуть от сна. Вот почему я еле держусь на ногах. Я умираю от жажды и ничего не ел…»

Но унтер располагает, видимо, большим количеством свободного времени. Приедет штурмбаннфюрер, и слава богу. А сейчас он не может упустить возможности поглумиться над русским солдатом. Еще бы. Его шутки имеют невероятный успех. Знал бы он, что шутит с подполковником Красной армии…

— Солдат? — Унтер, покачивая пистолетом и забавно поджимая губы, обходит вокруг меня. Вокруг царит веселье. Пахнет человеческими экскрементами, выделившимися в момент расстрела, с примесью сырого, почти земельного запаха выпущенной крови.

Унтер обходит меня, ощупывая рыбьими глазами ревизора. У меня начинает рваться из груди сердце. Я почти уверен в том, что в моем совершенно безнадежном положении этот унтер выведет меня на чистую воду. Тонкость момента меня потрясает. Ему мало меня убить. Ему нужно убить меня после того, как будет установлено, что я — трус, переодевшийся в солдатскую форму. И этим утвердить авторитет свой. Почему бы ему не утвердить его моим пленением? Ведь взятие в плен — благородный жест войны.

— Раздеться! — командует мне унтер.

Вот оно! Наверное, я сейчас упаду… Он нашел чем взять. Но я буду стоять и лупить на него глаза. Ведь я не понимаю по-немецки, не так ли?

— Он не понимает тебя, Ганс, — объясняет тот самый обершарфюрер, который озабочен скорым приездом их майора. — Эта русская свинья из какой-нибудь рязанской глубинки, а ты разговариваешь с ним на языке Гете.

— Ольцер! — не глядя в сторону солдат, кричит «мой» унтер. — Подойди сюда!

Вскоре я увидел белобрысого солдата, быстро дожевывающего что-то, пахнущее кофе. Шоколад, конечно. Голодный, я реагирую на запахи съестного молниеносно. Так устроено обоняние. Если бы я сейчас ехал на машине и вдруг закончилось топливо, я был бы настроен на запах бензина.

— Штурман Ольцер, ты хвастался, что знаешь русский. Прикажи ему снять форму. — И унтер машет в мою сторону «парабеллумом».

Коротко кивнув, Ольцер разворачивается и, блуждая глазами в поднебесье, произносит:

— Одежда… убрать… быстро…

Мне выгоднее выставить штурмана Ольцера на посмешище и сделать вид, что таким русским хвастаться не следует. Однако на самом деле я понял и по-немецки. И по-русски бы сообразил, о чем речь. Дело в том, что мне лучше не раздеваться сейчас. Поэтому я хлопаю ресницами и смотрю придурковатым взглядом то на унтера, то на солдата.

— Трепло! — саркастически заключает унтер. У него маленькие, безжизненные глаза, стрижка «без висков», круглое лицо и при маленьком росте килограммов восемь лишнего веса.

— Одежда! — заводится Ольцер, нервничая и шевеля перепачканными шоколадом губами. Я смотрю на него, и у меня такое ощущение, что он только что наелся говна. — Убрать!.. убрать! — Чтобы его русский дошел до моего понимания, он делает шаг вперед и дергает за воротник гимнастерки. Раздается треск.

Немцы хохочут, и у «моего» даже выступили на глазах слезы.

— Ганс! — кричит кто-то из толпы. — Отдай мне Ольцера! Мне нужен переводчик до конца войны!

— Слава богу, она будет недолгой! — добавляет кто-то.

От хохота меня уже тошнит.

Озверев от оскорблений, солдат хватает развороты гимнастерки обеими руками и рвет в стороны.

Хохот прекращается. Мне конец.

Хватаясь за обрывки моего одеяния, унтер рвет до конца.

Один из мотоциклистов, отпуская руль, качает головой и аплодирует.

Я присутствую на каком-то безумном спектакле. Уже начинает казаться, что вот-вот занавес сдвинется и унтер, устало дыша, скинет пилотку и скажет мне:

— Сань, пойдем хлопнем по рюмашке? — или я проснусь, отоспав еще одни сутки…

Размахнувшись, унтер бьет меня по лицу.

Нечего и говорить, что я, оглушенный и еле стоявший на ногах, падаю как подкошенный…

Я поднимаю взгляд. Передо мной зрачок дульного среза «парабеллума». В это мгновение мне даже в голову не приходит, что теперь-то убивать меня точно не станут. Им нужно выяснить все до конца. Но я, готовый к смерти и последний раз читавший молитву под присмотром ленинградской бабки, тогда еще — петербурженки, спустя двадцать три года начинаю шептать: «Отче наш, иже еси на небеси…»

Невероятно, но вижу чью-то белую руку, протянутую мне сверху…

Бред!.. Сумасшествие!.. но я хочу схватить эту руку.

Мою исповедь прерывает странный шум.

Унтер опускает пистолет и делает шаг в сторону. Мне это совершенно не нужно — следить за ним, но я, продолжая бормотать, поворачиваю голову и вижу…

* * *

…как двое эсэсовцев под присмотром роттенфюрера волочат по земле чуть живого советского командира. Голова его опущена, лицо в крови, воротник гимнастерки наполовину оторван, ноги его волочатся, выписывая на пыльной, ведущей с улицы к школе дороге кривой след. Но он жив, не было бы необходимости тащить труп к школе.

— Кто здесь старший? — рявкает роттенфюрер. У него одышка, я безошибочно ставлю ему диагноз — астма. Сидел бы он дома, но кто-то пообещал ему кусок земли у Дона. С яблоневым садом, усадьбой и парой тысяч русских рабов.

— Унтершарфюрер СС Зольнер, — степенно отвечает «мой». — Кто это?

— Офицер Красной армии, — докладывает астматик и кивает своим солдатам. Те дотаскивают тело до ног унтера и бросают на землю. — Моя батарея осматривала жилые помещения и на конюшенном дворе услышала стон. Мы поднялись наверх и увидели на чердаке, на сеновале, этого капитана. Прошу прощения, но я спешу, — объясняет младший унтер и прощается со старшим.

Моя голова в полуметре от головы красного командира. Он жив, дыхание чуть сбито, но ничего удивительного, если учитывать касательное ранение в плечо и набухшую от крови повязку. Он потерял много крови, и, видимо, ему досталось во время пленения.

Он поднимает голову.

Наши взгляды встречаются.

— Не успели… — шепчут мне окровавленные, словно провернутые в мясорубке губы Мазурина.

— Молчать! — Унтер всаживает сапог в живот чекиста.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?