Черный парус, адские берега - Павел Горьковский

Мистер Уилл ознакомился с находкой:

– Чертова работа – отсюда вырвали самые важные страницы!

Джерри, и без того маявшийся из-за того, что успел наворотить в течение сегодняшнего бурного дня, совсем пригорюнился. Выходит, именно скандальный пассажир – любитель дамских платьев, с которым он приятельствовал во время путешествия, ухитрился стащить и испортить судовой журнал, представлявший не вполне понятную для Джерри ценность. Он тихонько и виновато предложил:

– Я могу сгонять на берег, найти ЭТОГО, отобрать, что украл, и взгреть как следует!

Отец Алонсо добродушно рассмеялся:

– Мистер Джеремая, мой вам совет на будущее – даже не думайте вести девушку к алтарю, пока не переспишь с нею!

– Святой отец, ваши слова следует занести в катехизис! – рассмеялся и мистер Уилл. – Джерри, приятель, не переживай. Такой пройдоха нигде не пропадет…

– Но ведь это он испоганил судовой журнал?

– Потеря вполне восполнима. – Падре снова продемонстрировал, что преимущества научного склада ума присущи не только ученым мужам, но братьям по ордену иезуитов. Он извлек из кожаного мешка у пояса палочку мягкого грифеля и принялся штриховать страницы, следующие после отсутствующих. На бумаге проступали бледные очертания букв, продавленные при письме – не слишком отчетливо, но вполне достаточно, чтобы разобрать слова. Мистер Уилл стал бегло просматривать записи и, заметно оживившись, крикнул боцмана Лари:

– Дай команду сниматься с якоря, завершим ремонт в море!

– Прямо сейчас? Так быстро? Но почему?

– Потому что мы очень, очень спешим! Мы, черт дери, сильно запаздываем! Пришли в рубку лоцмана, надо провести счисление координат и уточнить курс. Джерри, приятель, не вешай нос, думаю, ты скоро сможешь встретиться со своим знакомцем и потолковать по душам! ОН – малый не дурак и направляется туда же, куда и мы!

Учитывая скромные познания Джерри в навигации, ему нечего было делать в рубке, он вернулся в каюту, где обнаружилось, что коварные злоумышленники – кто бы они ни были – успели проникнуть в их каюту. Его сундучок стоял открытым, не хватало отличных панталон с серебряными пуговками, пары батистовых рубах, шейного платка из черного шелка и новых, только вчера купленных, надраенных сапог! Зато в оставшихся потертых башмаках он обнаружил сложенный вчетверо листок. Поверх четвертушки твердым почерком джентльмена, получившего хорошее образование, но презирающего каллиграфические изыски было начертано:

Мр. Джеремая,

ты редкий дурень.

Подумай кто он, пока не поздно.

Не целую. Ф.

Verte[12]

Какие еще сюрпризы ему приготовил этот вульгарный тип? Джерри забрался в гамак – за сегодняшний день он успел здорово измучиться, а внутри листка могло оказаться все, что угодно. Несколько минут он пролежал, наслаждаясь тем, как сетка покачивается в такт движениям судна, – бригантина набирала скорость.

Когда дыхание выровнялось, он перевесил лампу поближе, развернул листок и обнаружил самое обыкновенное объявление о розыске преступника, из тех, что во множестве расклеивают на городских заборах, столбах и стенах:

РАЗЫСКИВАЕТСЯ!

опасный преступник – беглый каторжник

судимый за убийства и морской грабеж

Уилфред Максимилиан Хантингтон

именующий себя шкипер Айс

35—40 лет, росту 5 футов 8 дюймов, высокий лоб, нос прямой, губы тонкие, глаза карие, волосы темные у висков с проседью, телосложения крепкого.

Особые приметы – на теле

татуировки c изображениями редкостных морских гадов.

В связи с особой опасностью преступника

Ост-Индская компания выплачивает премию

100 фунтовза информацию о местонахождении преступника

500 фунтовза поимку его подручных

1000 фунтов– за содействие в поимке оного.

Джерри аккуратно припрятал листок: он никогда всерьез не считал мистера Уилла постояльцем богадельни, дворецким или шерифом в отставке. Только сейчас он по-настоящему задумался, кого выбрал себе в спутники. Судьба свела его с именитым разбойником, ограбившим не один десяток кораблей!

Чем закончится такое знакомство? Он задул фитиль в лампе и в душной тьме размышлял о собственной глупости, пока не уснул.

Новая беда настигла «Святую Анну» на второй неделе плавания – старания отца Алонсо выходить безнадежного пациента потерпели крах. Капитан Салазар умер. Разрыдавшуюся миссис Лаксли, которая помогала ухаживать за больным, сразу же заперли в каюте – чтобы избавить от избытка горестных впечатлений.

Тело капитана, больше похожее на иссохшие мощи, зашили в парусную холстину и под полуденный звон корабельного колокола опустили в притихшее, скорбное море. Ветер еще не успел развеять запаха пороховой гари от пушечных выстрелов, которыми провожали в последний путь капитана, матросы еще грохотали сапогами по палубе, когда небо на востоке окрасилось тревожным алым цветом. Пятно росло, становилось все выше и шире, все темнее – пурпурным, затем бордовым. Пронзительный ветер со свистом нес багровый сумрак прямо на злополучный корабль, адская туча заволокла солнце, а потом обрушилась вниз неисчислимой массой мельчайшего кроваво-красного песка. Матросы крестились, прикрывали головы, чихали и кашляли, устремлялись к возможным укрытиям, но ветер сбивал их с ног, люди увязали в сыпучей массе, из глаз даже самых отъявленных циников хлынули потоки невольных слез.

Бедствие продлилось не более двух-трех минут – но когда небо прояснилось, бригантина являла собой жалкое зрелище. Паруса обвисли от осевшего на них песка и приобрели цвет горячечного румянца. Все поверхности – от палуб до последнего завитка декоративной резьбы – были покрыты толстым слоем красного песка. Мелкие кристаллы забили все возможные отверстия, проникли в малейшие щели.

– Эй, мистер Уилл, что ты скажешь про эдакую напасть? – загудели матросы.

– Чертова работа! – сплюнул набившуюся в рот пыль мистер Уилл и пару раз чихнул, – сколько лет плаваю, ни разу не видел ничего подобного. Придется драить судно от этой мерзости, лишний вес тормозит движение. Готовьте помпы! Тащите ведра!

Помпы пришлось долго промывать от всепроникающего песка и смазывать жиром, чтобы заставить работать. Матросы взбирались на мачты, вздымая облака алой пыли, один за другим спускали паруса, чтобы сполоснуть и просушить, и все равно на ткани оставались тревожные кровавые разводы. Красный песок окрашивал водяные потоки, они лились за борт, в кильватере вздувались алые пузыри. У Джерри непривычно заныло под ложечкой, когда он забрасывал за борт ведро на длинной веревке – корабль показался ему живым существом, истекающим кровью в предсмертной агонии!