Серебряный конь - Элайн Митчелл

Скоро они уже мчались вниз по крутому склону, усыпанному большими, беспорядочно валявшимися валунами. Преследователей это задержало, они подвигались осторожно, боясь покалечить своих лошадей.

Таура и Ураган несколько секунд наблюдали за ними, думая проскочить ниже них в обратную сторону. Кроме человека на черной лошади там было еще трое, все на отличных взрослых скакунах, все в шляпах, надвинутых на глаза, в галифе и кожаных куртках, намокших от падающего снега.

За эту минусу Таура ощутил, что в воздухе похолодало и пошел густой снег. Быть может, снегопад перейдет в настоящую метель, и тогда сам Таура сольется с окружающим воздухом, станет невидимым. Но пока надо постараться, чтобы его не поймали до того, как снег его спрячет. И тут он подумал об Урагане — его-то цвет будет виден до тех нор, пока снег, туман и тучи не окутают их обоих.

Люди обошли их понизу, поэтому Таура начал опять взбираться наверх по валяющимся кое-как ненадежным валунам, грозящим скатиться в любую минуту. Таура увидел, как всадники разделились на две группы. Значит, пора было сделать решительный рывок наверх, но валунам, через лесистый хребет и вниз, к ручью.

Брамби порядочно опережали охотников. Они быстро пересекли долину, направляясь к лесу поблизости от хижины в Каскадах. Густой снег холодил их потные спины, крутился в воздухе, даже сделался жгучим.

— Мы немного поиграем с ними в прятки между деревьями, — сказал Таура. — А потом, если снег повалит еще сильнее, ты можешь спрятаться в лесу, а я выйду на открытое место, только покажу и удеру от них.

Снег уже покрыл листья и заполнил развилки деревьях. Ветром прилепило белые розетки к мозаичной коре эвкалиптовых стволов. Земля побелела Таура знал, что скоро уже сможет ускользнуть, от преследователей. Но пока что они так и скакал позади него. И вдруг лес заполнился сплошными вихрями крутящегося снега.

— Ну вот, теперь достаточно густой, — проговорил Ураган. — Я поскачу вниз, где растет высокий эвкалипт, и постараюсь наделать шуму за двоих, а ты выходи в открытую долину.

— Хорошо, — отозвался Таура. — Если нас не поймают, встретимся вечером в устье долины Громобоя.

Ураган с треском и грохотом ринулся вниз через лес под валившим снегом, ломая ветки, выбивая задними ногами камни, издавая хриплое ржание. Таура замер на месте в густых зарослях чайного дерева и хмеля, окутанный густым белым занавесом. А потом с радостным ржанием направился на открытое пространство.

Он не слышал, как всадник на черной лошади выругался и сказал:

— Этот брамби чересчур хитрым стал.

Именно с того дня распространилась легенда о серебряном брамби, хитром как лиса. Скотоводы вели о нем разговоры, сидя летом вокруг костра, или же пели о нем песни, когда перегоняли ночью свое беспокойное стадо. Коровы и овцы пересказывали эти истории диким лошадям, так что все повсеместно в горах знали о таинственном серебром брамби. А что же сам Таура? Таура мчался вниз между деревьями в долину Каскадов, он ощущал под ногами упругую снежную траву, скрытую под снегом, послушал, по-прежнему ли гонятся за ним, потом опять торжествующе и радостно заржал и поскакал со всей быстротой, на какую был способен. Он вел охотников в своего рода танце, какой устраивал когда-то для Дротика, перепрыгивал через прикрытые снегом ручьи в узком месте, надеясь, что преследователи угодят в воду, огибал глубокие ямы в надежде, что тех сбросит туда лошадь, вскакивал на каменные выступы выходящих наружу пород и соскакивал с них, зная, где удобнее приземлиться, — и ржал, когда думал, что и этом густом буране преследователи могут его потерять.

Изредка он оглядывался и видел неясные очертания лошадей и их седоков, которые, словно тени, скакали сквозь метель. Когда Таура начал уставать, он повернул назад и тихо подождал, чтобы неистовый снежный занавес скрыл его от них.

Люди сперва поскакали за гнедым, который устроил такой грохот, но он был им вовсе не нужен. Потом они погнались за призраком, который, словно в насмешку, то показывался как бледный, скачущий сквозь снежный воздух силуэт, а то, как шаловливый жеребенок, вставал на дыбы на какой-нибудь скале, но чаще всего был лишь ржанием, раздававшимся в буране. Люди оказались в тишине снегопада и слышали лишь отдаленный вой ветра и рев снежной бури между деревьями или вокруг скалистых гребней. И никаких звуков, указывающих на присутствие серебряного брамби.

Голоса их делались все тише, отдалялись от Тауры по мере того, как они приближались к дороге на Гроггин. Таура отыскал себе убежище среди деревьев в одной из боковых долин, а с приближение вечера отправился на встречу с Ураганом.

Весна в Австралийские Альпы приходит словно невидимый дух. Не бывает при этом мощно прилива возобновленных жизненных сил, какой присущ весне в долинах, расположенных ниже цветы в заснеженных горах не распускаются до начала лета. Но все вокруг приходит в возбужденное движение. Ярко-красные и ярко-синие попугаи порхают между деревьями, снег тает, русла рек наполняются пенящейся водой, серая сплющенная трава снова вытягивается вверх и зеленеет, дикие лошади сбрасывают зимнюю шерсть и вновь обретают энергию, повсюду сидят вомбаты, круглые, жирные, моргая на вечернем солнце, по ночам раздается крик динго, призывающего свою пару.

Таура и Ураган встретили первый теплый душистый ветерок, принесший запах акации с предгорий, поднявшись на Баранью Голову, где все еще лежал снег. Их обуревало беспокойство, и они вскоре опять вернулись в окрестности Каскадов и обнаружили, что за несколько дней их отсутствия тут появились и другие жеребята и что молодые кобылки (некоторые из них — серые дочери Бролги), игриво скачут в отдалении от табуна.

Таура с Ураганом обошли главную долину по гребням, не переставая наблюдать.

Зима для них оказалась нелегкой, так как другие жеребята относились к ним недружелюбно и даже враждебно из-за того, что они были одиночками. Таура дрался с Дротиком пока только однажды, Дротик все еще мог бы победить его, но, пока шел снег, Таура превращался в какого-то невидимого овода, который ухитрялся заводить жеребят в такие места, откуда они с трудом выбирались, а один раз даже посмел дерзко промчаться прямо через табун Бролги.

Бролга по-прежнему был властелином диких лошадей на Каскадах, но было ясно, что сейчас он уже не обращает внимания на молодых жеребцов и кобылок, а повелевает только свои табуном в долине.

Охваченные непонятной тревогой и тоскуя по обществу других молодых лошадей, Таура с Ураганом спустились с гребня туда, где на солнышке друг за другом гонялись несколько кобылок. Они присоединились к играющим и, к своему удивлению, обнаружили, что кобылки не только склонны играть, но могут и кусаться, и лягаться. Но Таура скоро понял, что на самом-то деле кобылки довольны, что они с Ураганом присоединились к ним, хотя и делают вид, будто отгоняют их. Так они резвились весь день и лишь к вечеру сообразили, что очутились совсем близко к табуну, причем совершенно нечаянно.

Таура попросту не обратил внимания, что табун Бролги пасется так близко. Но когда увидел табун, то уйти уже не мог: там среди других находили еще две серые кобылки, такие же, с какими он играли весь день. Таура, внезапно осознавший, что пора собрать собственный табун, решил, что в нем должны быть серые дочери Бролги.