Государственное управление в России в 2000—2012 гг. Модернизация монетизации - Лидия Сычева

— Законодательно можно вернуть людям уважение к себе и стране?

— Невозможно. Надо не с этого начинать. Законы у нас есть, и нужно вернуть уважение людей к закону. Но преступление, оно всегда внутри, в душе у человека, вырастает. Вот этого нужно бояться! Не надо ставить человека за грань. Он встает и думает: как ему прожить? Детей надо в школу отправить, во что-то одеть, обуть. Каждый из нас, ради своих детей, на всё ведь способен!

Понимаете, надо человека в центр нашего внимания поставить. Мы об этом много говорим, но реально у нас всегда в центре государство — было, есть и будет в ближайшие годы.

— Последнее десятилетие — время, которое для многих наших сограждан (не для большинства, к сожалению) стало временем успеха, счастливых перемен. Жить стало лучше?

— Страна изменилась. И самое главное, что изменилось — раскрылись возможности — как для реализации отрицательных качеств, так и для реализации положительных. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо. Но для того, чтобы мы двигались вперед, надо чтобы в обществе было больше добра. А нравственность, успешность, победительность завтрашней России зависит от детей. Вы спрашивали про Детский фонд… Посеем семена добра — они взойдут. Детей, детей надо беречь! Растить их, давать все возможности для образования, учить трудиться. Это — наше счастливое будущее, наша надежда. А пока… Зло побеждает, к сожалению.

Есть ли в России промышленная политика? На заседании, проходившем в Бауманском техническом университете, ответ прозвучал двоякий: «Если под промышленной политикой понимать комплексное (целостное) направление, систему мероприятий, то промышленная политика в России отсутствует. Если сузить это понятие до набора мер, направленного на решение узких задач развития промышленности, то она существует».

Впрочем, практика жизни легко разметает двусмысленность ответа. Россия на пороге вступления в ВТО. Что готовит нам грядущий день: незавидную участь «сырьевого донора», прочно оседлавшего «трубу», или роль лидера в наукоемких отраслях производства? Первый сценарий представляется более реальным — потенциал нашей экономики оценивается не очень высоко. По индексу глобальной конкурентоспособности, рассчитываемому Всемирным экономическим форумом, Россия в 2006 году находилась на 62-м месте (в 2005 году мы были 53-ми), уступая Китаю (54-е место) и Индии (43-е место). Правда, мы опережаем Бразилию (66-е место). Но это слабое утешение — по общему объему инвестиций в исследования Россия уступает не только большинству развитых держав, но и части развивающихся стран, в том числе нашим конкурентам по группе БРИК — Бразилия, Россия, Индия, Китай. Отстаем мы по инвестициям и от крупнейших корпораций, таких, как Форд, Дженерал Моторс, Майкрософт, Сименс. Посему доля российских конкурентоспособных предприятий составляет примерно 20 процентов, а в ближайшие 3–5 лет, если не будет принято специальных мер, она может сократиться до 10–12 процентов.

С другой стороны, первый вице-премьер Сергей Иванов привел на заседании такую цифру — 1 триллион 314 миллиардов 33 миллиона рублей. Это цена 26 федеральных целевых программ в масштабах бюджета «трехлетки», которые предполагают развитие гражданской авиации, атомной энергетики, космоса, транспорта, утилизацию химического оружия и т. п. Скупой платит дважды, если мы хотим «не догнать и перегнать», а хотя бы не перекочевать по уровню конкурентоспособности в восьмой десяток, нам придется выложить еще не один триллион народных денежек. Пока это имеет смысл: несмотря на потери последних полутора десятков лет, только мы и американцы имеем развитую междисциплинарную науку.

Прочен советский задел — мы все еще сильны. Правда, далеко не во всем. Промышленность, в том числе машиностроительная, не отвечает требованиям времени: высокой метрологической точности, безопасности, энергоемкости, материалоемкости. Между тем в США, Японии, Германии на машиностроение приходится около 50 процентов производства (у нас этот показатель официально составляет около 17 процентов).

Сухие цифры подтверждаются наглядными картинами из жизни. «Если кто был в Забайкальске, видел эту картину — с нашей стороны степь, пустота. Переезжаешь через границу в Китай — стоят один за другим лесопромышленные комплексы. Все работает. Китай создал целлюлозно-бумажную промышленность, вышел на одно из ведущих мест в мире по производству бумаги. И все на нашей древесине!» — такими наблюдениями поделился предприниматель Борис Титов. Пока российская «элита» решала вопросы личного обогащения, страны-конкуренты инвестировали в будущее — в то, что «крутится, вертится, думается». В технику, в человека, в науку. В результате каждый получил то, что хотел: одни — настоящее, другие — будущее…

Вообще качество «человеческого капитала» не последнее дело для технологического рывка. Серьезной проблемой для развития инновационного бизнеса являются высокие требования к людям — лидерам в этой сфере. Мало быть грамотным бизнесменом, то есть понимать и оптимизировать налогообложение, уметь работать с кадрами, знать маркетинг, логистику. Нужно еще обладать глубокими техническими познаниями, держать руку на пульсе времени, обрабатывать огромное количество информации, строить стратегию развития.

Таких специалистов как раз и готовят в Бауманке. Ректор Игорь Федоров вспоминал историю: «Академик Долежаль, главный конструктор первой советской атомной станции, конечно, не изучал в вузе атомную технику, которая тогда еще не вышла из лабораторий, но стал ведущим ученым-инженером. Академик Туполев не изучал реактивные летательные аппараты в МВТУ, но стал признанным во всем мире авторитетом в области реактивного самолетостроения. Во время обучения в МВТУ студента Королева практическая космонавтика казалась бесконечно далеким делом, а когда здесь учился академик Лебедев, создатель первой советской цифровой вычислительной машины, мало кто знал само слово „кибернетика“».

Примеры, что и говорить, поучительные: только глубокая фундаментальная подготовка студентов (а это значит, и абитуриент должен быть с головой на плечах, а не с егэшным «фаршем» вместо мозгов!) может давать на «выходе» творчески мыслящих инженеров и ученых. Однако «болонцы» из Минобрнауки наступают: им подавай 4-летних бакалавров (6-летние магистры — за отдельную плату, из собственного кармана). Если инженерное образование в России будет разрушено, с идеями промышленной политики можно будет окончательно распрощаться. Лебедь, рак и щука — наша высшая исполнительная власть: пока Сергей Иванов размышляет о необходимости диверсификации, Андрей Фурсенко «отптимизирует» фундамент — школьное образование…

И всё же научные достижения у нас пока есть. В институте машиноведения разработаны новые подшипники — они работают при широком диапазоне температур и могут использоваться в случаях, когда вместо масел для смазки применяется вода, что очень актуально для судостроения, насосов водоперекачки и нефтедобычи. В Саратове создан технологический центр для упрочнения сельскохозяйственной техники. Лазерная наплавка повышает износостойкость в 6 раз. В институте физико-химических проблем керамических материалов созданы катализаторы для автомобильного транспорта, налажена линия по их производству. (А вот создать условия для внедрения этой новинки — задача правительственного уровня, в том числе через ужесточение экологического законодательства.)